Я приезжала пару раз, и эти приезды заканчивались моей истерикой и попыткой мордобоя. В гневе я страшна, но этот гнев не что иное, как выброс собственного бессилия.

Ничего не изменить, ничего не доказать, ничего не вернуть.

И даже когда нет никакой любви, то почему-то цепляешься за страх. Страшно бросить нелюбимую работу, нелюбимого человека, и если начинают выгонять, то вцепляешься ещё крепче. И кажется, что это конец света.

В порыве ярости я как-то забрала нашу собаку к себе в квартиру, но, как ни странно, она там выглядела чужеродно – словно всё из прежней жизни стало чужим, а как начать новую – этого я не понимала.

Как будто меня вышвырнуло из жизни, которая была нелюбимой, но привычной, отрезало от всего, что было моим – муж, его работа, собака, дом, участок с цветами, тот район, где мы строили этот дом, люди, с которыми общались, и даже рабочие-узбеки, много лет знакомые, – всё осталось на той стороне, а я одна на этой.

Снова одна. В городе, где так и не появилось друзей. Где нет моих родственников и очень мало знакомых вообще. Я всегда думала, что этот городишко – это как место моей ссылки.

Было очень трудно, но тогда ещё хотя бы были деньги.

(Моя мысль)

На Новый год поехала к сестре в свой родной город. Намеревалась возвратиться в конце января. Месяц прошёл как обычно, когда я приезжаю, – вроде длинно и бездельно, но перед отъездом всегда кажется, что времени пообщаться не хватило.

После праздников позвонил муж и сообщил, что у его матери случился инсульт и она в реанимации. Прежней бравады в голосе уже не было.

Здесь нужно сделать лирическое отступление.

Никогда не мстите обидчикам. Судьбу всех обидчиков решит Жизнь.

Я уже упоминала, как на тренинге доктор Синельников рассказывал нам, что мыть ноги свекрови – это очень круто. В стопах собирается благочестие Рода, и так как невестку принимают в Род мужа, омывать это благочестие – очень праведное занятие.

Ну, в Род мужа я особо не вошла, и мыть ноги бывшей свекрови уже точно мне не светило, поэтому в знак того, что по идее я должна была бы уважать эту женщину, я купила набор красивых полотенец и конфеты с каким-то поэтичным пожеланием на коробке. Отдала мужу перед своим отъездом, типа подарок на Новый год от меня маме. Сказала, пусть вытирает ноги. Это была крупица смирения перед традициями нормальных людей, когда в семье действительно все родные. У нас такого не было.

Если честно, я считала, что она поступила неправильно, приехав в мой дом. Я полагала, мать должна была сказать сыну, то есть моему бывшему мужу, что это не лучший вариант: они дом не строили, душу в него не вкладывали и должны были с дочерью остаться в своём городе в Ивановской области. Но Ивановская область известна своей бедностью, а кто ж не хочет улучшить материальные условия? Сын прокормит, всё устроит – классно же. Кто подумал о справедливости своих действий, когда позвали в Москву?

На Новый год много родственников мужа собралось под крышей нашего дома, ели осетрину с шампанским, мылись в бане с золотой плиткой, и ни один человек не спросил – а где хозяйка этого дома, которая эту плитку выбирала? У неё в праздник есть шампанское на столе? Где она сейчас и как она вообще?

А хозяйка дома была в заснеженном северном городочке за 2000 км. И наблюдала в соцсетях, как выставляются фото гостей в моих креслах.

И вот когда муж сообщил, что мать упала, – рядом был племянник, 20-летний пацан, пришедший из армии опять же в наш дом, – это был первый звоночек, что как будто дом не так уж рад новым жильцам.