Это порядком раздражало. Как-то раз Николай не выдержал, предложив Льву Карловичу закрасить проклятый угол. Узнав причину столь странного желания, профессор живо заинтересовался пятном и обложил его своими непонятными приборами.

Возился неделю, ни на что не отвлекаясь. Зато потом, подозвав Николая к изрядно потёртому ноутбуку, торжественно показал картинку, развёрнутую на весь экран:

– Вот, Коленька. Мы нашли её.

Фотография очень плохого качества, на которой угадывались голые ветки деревьев, кусты и кусок поляны за ними. Всё размыто, раздвоено, словно снимали на старый фотоаппарат со слишком большой выдержкой. Похоже на кадр стереофильма, если смотреть на него без очков.

– Это что?

– Как что! – с придыханием воскликнул Швец. – Иной мир. Параллельная вселенная. То, что находится там!

Он показал в угол, по-прежнему заставленный приборами.

– То есть, хотите сказать, что вам удалось заснять кусок того мира?

– А я о чём? Да. Тысячу раз да, мой друг!

– Невероятно, – выдохнул Николай, до сих пор сомневавшийся в теоретических выкладках профессора. – Но как? У вас же аппаратура только двухмерную картинку берёт. А здесь объём…

– Наложил снимки друг на друга. Целую неделю потратил, чтобы их нащёлкать. Снимал, постепенно приближаясь или отходя. Сначала по сантиметру пробовал, но там вообще ничего не разобрать. Сократил разрыв до миллиметра. И вот вам результат.

Ещё через неделю он точно таким же способом создал ещё несколько снимков. Местность на них, судя по всему, была той же – поляна у края леса или посадки. Фотографировать дальше не позволяли стены подвала, ограничивающие свободу передвижений. Пробовали снимать снаружи, но подобные эксперименты ничего не дали. Более-менее чёткой картинки, с какой бы частотой ни фиксировали, они получить не смогли. Зато теперь точно знали, на что направить основные усилия. Дело за малым – понять, как открывается эта дверь.

Чувствуя, что стоит на пороге открытия, Швец пребывал в приподнятом настроении. Шутил, радовался, как ребёнок, то и дело с трепетом прикладывая ладонь к нише, словно хотел таким образом считать с неё информацию.

– А знаете, Коленька, что в египетских пирамидах учёные обнаружили каменные зеркала? – продолжал он бормотать, не поворачивая головы.

– Разве можно увидеть отражение в камне? – вяло откликнулся Николай, уставший за весь день «работать» своим вторым зрением в попытках разглядеть параллельный мир. Опять улавливал краем глаза свет, игру теней и неясные очертания, но этим всё и ограничивалось.

– Их так прозвали за идеально гладкую поверхность. Там есть вогнутые зеркала, как здесь, и плоские тоже. Люди рядом с ними начинают плохо себя чувствовать. Кто детство своё видит, кто незнакомые места. А по древним египетским легендам зеркала эти служили, как вы думаете чем? Правильно. Средством перехода в иные миры.

– Думаете, у нас тут нечто вроде такого зеркала?

– Почему бы и нет? В мире подобных мест превеликое множество. Каждый год на планете пропадает несколько тысяч людей. Большинство бесследно. Ни человека не находят, ни его тела. Где гарантия, что эти люди не переместились в параллельные миры? Живут в них спокойно и здравствуют.

– Ага. Или аборигены их поймали, зажарили и съели. А вдруг там одни динозавры бегают?

Швец убрал-таки руки от ниши, повернулся и внимательно посмотрел на своего помощника. Усмехнувшись, пожал плечами:

– Всё может быть, мой друг. Всё может быть… Эй, что с вами?

Он беспокойно глядел на Колю. А тот, не мигая, таращился в угол, за спину профессора, не обращая никакого внимания на свою отвисшую челюсть. Там, в нише, он ясно видел голые ветки. Они словно материализовались из ниоткуда и теперь торчали прямо из труб, мерно покачиваясь от дуновений неосязаемого ветерка. В следующий миг вдруг пахнуло лесом – буйной смесью ароматов прелой листвы, молодых почек в свежей смоляной смазке и ещё чего-то дикого, чисто природного. Откуда всё это здесь, в окольцованном водопроводными трубами сыром и пыльном подвале, со стенами в чёрных пятнах грибка?