Тряпками капитаны тоже загрузили лошадей – дай боже. Помучившись с неудобными палатками час с лишним, они завернулись в пледы и отрубились. Евгений хорошо считывал намерения и общие настроения, так что, просканировав обстановку, и, не найдя угрозы, быстро приказал телу заснуть чутким сном, оставляя часть функций мозга бодрствующими. На самом деле, это просто потрясающе – чем глубже в транс, тем больше душ он ощущал по всему лесу вокруг – живых, дышащих, фыркающих, смотрящих на своих детенышей, ютящихся в норках, летящих и будто наслаждающихся жизнью. Тоже часть ноосферы этого мира.

Единственная женщина в отряде, и притом симпатичная, не смотря на мальчишеский вид, спала в палатке с капитаном, и это был тот редкий случай, когда никто не был огорчен – каждый по своим причинам.

У Жени сон работал хаотично, но в среднем четырех часов в день ему было достаточно. Поэтому он, проснувшись и провалявшись еще с полчасика, вышел посидеть у кострища. Он долго внимал гласу волшебного леса, как тогда у шамана, как многие разы помимо оного. Он растворялся в природе, точно зная, что все здесь для него и ради него. Сами силы необъяснимо питали его. Лес спал также чутко. Вот чей-то запах слышен и туманом расстилается вокруг, а вот чей-то шорох, окрашиваясь блеклыми размытыми волнами, преломляется в кустах и затухает, огибая деревья. Когда Евгений в таком состоянии закрывает глаза, он лишь видит по-другому. И ведь даже здесь можно почувствовать тепло не только потухшего костра, следа былой стихии, но даже от света мерцающих звезд – тоже следов. Момент «сейчас» растянут в нужных направлениях.

А что до пространства – он уже давно, еще будучи юношей на Земле, заметил сходства в строении сетей нейронных мозга, сетей галактик, сетей рек, питающих сети корневых систем деревьев с сетью ветвей, на которых листья с сетями жилок, в которых перемещаются сети атомов. Фрактальная модель Вселенной, всего Сущего. И вот оно – все сошлось в единой точке – в нем. Голова идет кругом от калейдоскопа сменяющих друг друга вечностей и кажется: вот-вот узнает что-то, постигнет и впитает, и даже ветер зашуршал от страха, ярости или одобрения, готовый пламя вновь раздуть. Сама реальность меняется – все дышит страстно в предвкушении. Наверняка и Хаш с таким сталкивался, когда расшифровывал письмена – все вот-вот откроется и изменится навсегда. Но нет… Возможно, это делается не совсем так, а возможно и менять особо ничего не надо – разве что понять, почувствовать и записать.

Из палатки вышла Люциана, потянулась и подсела к Жене.

– Не спится? – спросила она.

– Не хочется такую ночь пропускать. – Он все еще улыбался.

– Еще будут другие. – Она тоже улыбнулась, смотря в ту же сторону, где, казалось, не было ничего необычного.

– Ты никогда не будешь прекраснее и моложе, чем сейчас, – вспомнилась откуда-то красивая фраза.

– Спасибо… – Можно было подумать, что она слегка смутилась. Затем на мгновение задумалась и сказала:

– Ты очень снисходителен и добр, учитывая положение…

– Ты тоже выгодно выделяешься из местного колорита.

Они захотели; она была не против, и так телепатически сговорились поцеловаться.

– Ты сомневаешься…

– Пойдем… – Они захватили подстилку и удалились на несколько десятков метров, чтобы в странных условиях заняться сексом. Пусть холодно и укутаны в три слоя, и незачем совсем им это делать – все произошло как-то уж слишком легко, как будто давно знакомы и давно этого хотели. В стиле «а чего это, собственно, «незачем»?» – мы оба прекрасные люди, так пусть лучше будет, чем не будет». Евгений все еще был под контролем, иначе бы ни за что не изменил жене. С другой стороны – будь он «в своем уме», вообще бы ничего этого не было. По крайней мере, ближайшие год-два.