В храме было пусто. Сам батюшка, что был отцом Моисея, обсуждал что-то с церковным хором в другой комнате, а парни стояли перед иконами и про себя молились.

Моисей цитировал какую-то «молитву о поиске пропавших», что успел выучить за вчера, а Кирилл про себя умолял всевышнего вернуть ему брата, а если нужна жертва, чтобы забрали его.

Тишина в церкви была не долго. Входная дверь резко открылась, и в неё влетел мужчина. Ребята узнали в нем соседа, Рому-кантуженного, что после Афгана стал вести себя неадекватно.

– Паша, это уже не шутки, ты слышал? Уже из под носа началось! Прям с огородов, где мы ходим, у ручья, дальше в дома лезть начнут?! – Роман старался говорить тише, однако эмоции не давали этого сделать и его громкий шепот долетел и до ушей Кирилла и Леши.

– Рома, успокойся, я все слышал, пройдем за алтарь, там и поговорим. – спокойным тоном прозвал к спокойствию отец Павел и направил Романа в маленькую комнату, что была левее алтаря.

– Нам надо услышать о чем они говорят! – толкнув в бок товарища, сказал Кегля.

– Отец если узнает – мне по шапке влетит! – возразил Моисей, который боялся гнева отца больше, чем гнева божьего.

– Ты хотел помочь? Я уверен, что они будут обсуждать то, что поможет в поисках Дениса.

Убеждение было сильным, потому Леха повел друга к окнам, что выходили из маленькой комнаты. Удача была на стороне друзей, так как сами окна выходили во двор, что не позволяло их увидеть со стороны улицы, и сама форточка была открыта, тем самым не препятствуя слышимости.

– Рома, давай успокоимся. Мы еще точно не уверены в том, что Клаша со своим шабашем вернулась во всей силе. – священник пытался говорить спокойно, что выходило у него слабо.

– А что еще нужно? Чтобы все дети пропали возрастом до девяти лет? Только не говори мне Паша, что веришь в байки про торговцев органами, со школы не помню, чтобы ты был наивным! После того что мы увидели, с чем столкнулись… За месяц четверо маленьких мальчиков и две девочки, шестеро детей! Ты после Афгана меня втянул в это, и будь у меня выбор, лучше бы вновь уехал на войну! – тон Романа набирал обороты и переходил в крик.

– Ты был в отчаянии, я предложил тебе благим делом смыть грехи войны, однако сейчас твои эмоции сильнее разума, а это губительно. – спокойным тоном ответил отец Павел.

– Последний… Дениска, мал же еще, брат его места себе не находит. Я видел как они росли, наблюдал по-соседски, за тем как друзей заводил, с братом во дворе ребячились. По воле какого бога уготована была ему такая, смерть? – гнев в словах

Романа сменило уныние и печаль.

– Силы темные всегда шли в разрез со словом божьим. Ты прав – не заслужил мальчишка таких страданий, а как показывает наш опыт, голодный сейчас чертовки эти. Силу свою набирают. Если за лето гнездо не разворошим, то через пять лет всех истребят. Нет сейчас силы у церкви, слабы еще духовные наставники. Мы с тобой единственные, кто могут им противостоять. – священник завершил свою мысль, после чего послышалось чириканье зажигалки и из форточки потянулся сладкий запах табака.

– Собирай снаряжение. Завтра идём в разведку, а после будем вычислять нечистых.

– Хорошо, Паш. Единственное не подсаживайся вновь на сигареты, ты в прошлый раз кое-как бросил. – с искренним беспокойством сказал ветеран Афгана.

– Выброшу пачку, как ведьм всех к их хозяину отправим, а пока они моё единственное успокоение. – ровным голосом сказал Павел, выдыхая очередную порцию дыма.

Ребята чувствовали, что разговор близится к финалу и оставаться под окном было не разумно. Они побежали вдоль по улице, переваривая сказанные слова, что доносились им в уши из открытой форточки.