– Давай Дженни позову, – сказал Гриша Сизый.

– Не надо, – сказал Валера, печально зевая, – без нее проживу. А вы летите парни, если хотите.

– Без тебя не полетим, – сказал я.

Валера вздохнул, опять уставился вниз. Гриша Сизый показал мне взглядом, чтобы оставить бедолагу в покое. Но я не мог этого сделать. Не по голубиному это бросать друга в беде.

– Давай Гришаня ты лети, а я с Валерой попозже присоединюсь.

Гриша Сизый пожал плечами и улетел, напомнив, что мякиш не резиновый. Я пододвинулся поближе к Валере, спросил:

– О чем думаешь, брат?

– Жизнь наша коротка. Почему она именно такая? – Валера почти плакал.

– Ты про что? По-моему, у нас все круто. Мы синатропы2, еда у нас постоянно в избытке, спасибо людям. Летаем, тусим, ни о чем не паримся. Ты посмотри на других. Вон мыши, это же вообще мрак так жить. Все тебя готовы съесть. От котов до ястребов. Посмотри на нас. Мы никому не нужны, нас никто не трогает.

– Но это же неправильно, – перебил меня Валера. – Мы потомки диких птиц. Ты только представь, что наши предки жили в лесах, летали над дикими степями, как орлы, добывали себе пищу сами. Теперь посмотри, что с нами стало. Наши дети получают все самое лучшее. Мы вольны выбирать, что сегодня поесть. У других такой выбор не стоит.

– Ну разве это плохо?

– Плохо. Потому-что это неправильно. Люди нас приручили. Без них мы не протянем в диких условиях ни дня. Тогда какие мы птицы, тьфу, – слюна Валеры медленно полетела вниз на кроны берез.

Он на какое-то время замолчал. В небе я увидел знакомых. Они спешили к пруду, чтобы насладиться мякишем.

– Тебя не задевают постоянные насмешки от ястребов? Они считают себя королями. Грифы, коршуны, орлы, гарпии, луни – это все ястребиные. Они имеют право считаться высшими созданиями. А мы – голубиные – низшие, беспомощные создания.

– Может быть ястребы мечтают быть голубями. Ты об этом не задумывался?

– Я тебя умоляю. Они счастливы, что они не голуби.

– А воробьи? Вон Васька не комплексует, что он мелкий и незаметный. Зато сколько мужества у него.

– Воробьи вообще не птицы. Они неудачники.

Я понял, что Валера в серьезной депрессии. Он встряхнулся, почесал клювом грудь. На небе вдалеке угадывался силуэт достаточно крупной птицы. Она парила высоко. Это была ворона, знакомая сплетница.

– Я даже воронам завидую, хотя они не так далеко от нас ушли, – сказал Валера.

– Полетели, проветримся. Есть хочешь?

– Какая разница? Я в любой момент найду себе еду не напрягаясь. Смысл нашего существования заключается в пище что ли?

– Валер, ты надоел. Смотри на жизнь проще, радуйся, что у тебя таких забот нет, как у ястребов. Они человеческую еду жрать не могут, в городах им тесно. Полетели.

Валера молча взмахнул крыльями, и мы наконец покинули крышу девятиэтажки, взяв курс на городской пруд.

В отражении воды я посмотрел на нас с Валерой, как мы летим, парим над прудом. Такие маленькие, примитивные. Возможно, мой печальный друг в чем-то прав. Нам никогда не стать такими, как хищные птицы. Такими большими, могучими, красивыми, вселяющими страх. Они вершина пищевой цепочки, а мы лишь на подхвате, если так можно сказать. Среди наших все боготворили беркутов. Все их боялись, знали, что они одни из самых свирепых хищников в небе. Это действительно великая птица. Беркута боятся все, даже наглые ястребы. Он живет далеко от города, летает над полями, высматривает грызунов и мелких птичек. По слухам один раз он съел двух воробьев. В своей жизни мне удалось увидеть беркута в живую только один раз и то издалека. У нас в компании есть такое развлечение: раз в неделю вылетать загород, отдыхать от трудовых будней, попить воду из речки. В тот день нас было человек десять. Все так или иначе с нашего района, Валера тоже прилетел. Мы прогуливались вдоль берега реки, находили еду в песке, в основном семечки от арбуза и хлебные крошки. В какой-то момент я почувствовал, что солнце ушло. Ну облако думаю, но наши девки закричали, что в небе беркут. Помню глаза Валеры, как они у него зажглись, когда он увидел эту благородную птицу в небе. Она была настолько большая, что заслонила собой солнце. Беркут кружил над нами, не решаясь приблизиться. У всех началась паника. Мы понимали, что нам не угрожает опасность, ведь еще не наблюдалось случаев, когда беркут нападал на голубей. Да и нужны мы ему сто лет. Все равно ощущения неприятные. Одна истеричка, Диана, начала каркать, будто в нее вселилась ворона. Все подняли головы. Беркут начал снижаться. Хорошо, что среди нас не было детей, иначе началась бы настоящая паника. Мы начали сбиваться в кучу на всякий случай. Толпой мы бы его остановили. Валера отбился от нас. Он стоял, как вкопанный с задранной головой, с открытым клювом.