Он ласково похлопал Ольгу по спине, проверяя, хорошо ли села жилетка:

– Ну посмотри, как ладно села. Малая, выбирай себе, что приглянется. – Он явно испытывал искреннюю симпатию и уважение к этой крохотной, но такой отважной девушке. Мужчина вытащил из глубоких карманов россыпь леденцов монпансье: – Держи, малая, сладенького. Замаралось только, сейчас я уберу махру эту. – Он неловко попытался сдуть прилипшие крошки и пылинки махорки с угощения.

Но Ольга забрала конфеты в таком виде:

– Не надо, пускай так остаются. Я съем, спасибо вам огромное! Конфеты будто из другого мира, до войны мы такие же покупали в гастрономе!

Вместе с Шубиным теперь на склад вещей отправилась Ольга. При виде горы вещей она вздохнула:

– Эх, нам бы такое в катакомбы. Там было так холодно из-за сырости и темноты, мы надевали на себя все, что было из одежды. Но она все время была нужна для перевязки раненых и больных.

Девушка долго и сосредоточенно выбирала из вещей то, что ей было нужно. Время от времени она протягивала головные уборы своему напарнику:

– Примерьте. А теперь вот этот!

Черную длинную женскую юбку в пятнах и прорехах она подцепила ножом и располосовала на две части:

– Вот этим подвяжем.

Наконец преображение капитана было закончено. В длинной и нелепой фигуре невозможно было узнать молодого мужчину, подтянутого офицера. Теперь он выглядел стариком, тощим, согнутым, с острым горбом и отвисшим животом. А Белецкая тем временем колдовала над теплой пуховой варежкой, вытягивая из нее волокна:

– Нет, руками не получится, надо гребень! – Девушка сунула под мышку несколько головных уборов, которые раскопала в куче, и решительно заявила: – Возвращаемся! Надо клей, ножницы и гребень! Я вам такую бороду сделаю из этой варежки, от настоящей не отличить. И еще нитки нужны!

Она была воодушевлена подготовкой, сияла, улыбалась и звонко щебетала, словно птичка. Капитан Шубин любовался ею, жизнь в ней так и била ключом, девушка совсем не была похожа на ту себя при их первой встрече – промокшую до нитки, молчаливую и сжатую от напряжения как пружина.

Под обаяние Ольги попал и старый каптер: он исполнил все ее просьбы, от ниток до частого металлического гребешка, облазив все полки на своем складе. А она лучилась от радости и благодарила его за каждую мелочь. С охапкой вещей и разных инструментов она вдруг вздохнула:

– Товарищ командир, тут столько подготовки. Я одна не управлюсь, только к утру будет готово.

Шубин растерянно уточнил:

– Так что же, мне стоит с полковником обсудить перенос начала операции?

Ольга замялась и смущенно кивнула: да, она не успеет соорудить нормальную маскировку до изначально запланированного пункта отхода. Надо бы раньше подумать…

Каптенармус, который долго сдерживал свое любопытство перед странным набором, который понадобился его визитерам, все-таки не выдержал:

– Товарищи, а зачем вам все это добро?

Ольга покосилась на капитана Шубина – можно ли рассказывать? Тот откашлялся и коротко ответил:

– Для секретной операции.

Начхоз замахал руками:

– Я почему спросил, не ради любопытства. Не шпион я германский, не боитесь, товарищи дорогие. Женка у меня в банно-прачечном отряде служит, рукодельница, Фросенька. – Морщинистое лицо расплылось от улыбки. – Ты, дочка, не серчай. Понимаю, что не моего ума дело, секретная служба у вас. Да хотел помощь Фросину предложить, ты скажи ей, что требуется, а уж она мигом сообразит из чего да как. Уж такая она у меня мастерица, все умеет – шить, вязать, латать. Уж она не откажет. А насчет болтовни и беспокоиться не надо, уж кто-кто, а она – нет, не скажет. Фросенька заикается сильно и стесняется, так что разговаривает только со мной. С сынком еще нашим Сережкой вот тоже курлыкала, болтала, да погиб он под Сталинградом.