Он споткнулся и чуть не упал, но успел ухватиться за колючий куст. Сил почти не осталось. Он опустился в скудную тень скалистого выступа, чувствуя, как мир начинает плыть перед глазами. Нужно было отдохнуть. Хотя бы ненадолго. Иначе пустыня просто поглотит его, как и многих до него, оставив только выбеленные кости для учебника истории (если их тоже не «оптимизируют»).

Он почти задремал, погружаясь в липкое, тревожное марево, когда его вывел из забытья звук. Низкий, рокочущий звук работающего двигателя. Не дрон МинНацБлага – те летали почти бесшумно. Это было что-то… старое. Механическое.

Дэвид осторожно выглянул из-за скалы. Метрах в ста от него, в русле пересохшего вади, стоял… транспорт. Уродливый гибрид старого армейского грузовика и какого-то багги для дюн, собранный явно из того, что попалось под руку. Корпус был покрыт пылью и заплатками из ржавого металла, колеса – огромные, с потрескавшейся резиной. Рядом с машиной стояли трое.

Двое мужчин и одна женщина. Одетые в такую же пыльную, выцветшую одежду, явно приспособленную для пустыни – свободные штаны, многослойные жилеты с карманами, платки, закрывающие лица от солнца и пыли. У одного из мужчин на поясе висел большой нож, у второго – старый импульсный карабин, похожий на те, что использовали патрули Автономии. Женщина, высокая и худощавая, проверяла что-то на экране потрескавшегося планшета, подключенного кабелем к спутниковой тарелке, неуклюже присобаченной к крыше грузовика. Контрабандисты? Бедуины новой формации?

Они его заметили. Мужчина с карабином тут же вскинул оружие.

– Стой где стоишь, городской! – крикнул он. Голос был резким. – Руки покажи! Медленно!

Дэвид медленно поднял руки, показывая пустые ладони. Бежать было некуда и не на чем.

– Я… я не опасен, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более жалко. – Я просто… заблудился. Воды… у вас нет воды?

Троица переглянулась. Женщина что-то быстро сказала по-арабски мужчине с карабином. Тот опустил оружие, но не убрал совсем. К Дэвиду подошел третий – коренастый, с обветренным лицом и шрамом через всю щеку.

– Заблудился, говоришь? – он оглядел Дэвида с головы до ног с явным презрением. – Далеко же тебя занесло из кондиционированного рая. Что забыл в этой дыре? Документы есть?

– Нет… украли, – снова соврал Дэвид. – В Иерусалиме. Я шел… на юг. Искал работу.

– Работу? Здесь? – коренастый усмехнулся. – Здесь только камни да скорпионы работают. Ну и мы иногда. Какая работа тебе нужна, городской? Может, хочешь помочь нам разгрузить пару контейнеров с… гуманитарной помощью?

Он явно издевался. Это были контрабандисты. И они решали, что с ним делать. Бросить здесь умирать? Ограбить (хотя что у него брать?)? Или… использовать?

– Я… я могу быть полезен, – сказал Дэвид, понимая, что это его единственный шанс. – Я… разбираюсь в старых системах. В архивах. В данных. Может… я могу вам помочь с… информацией? В обмен на воду и… возможность двигаться дальше на юг?

«Предлагаю государственные секреты в обмен на бутылку воды, – подумал он. – Кажется, я нащупал дно. Или новое дно».

Женщина с планшетом подошла ближе. Она сняла платок, открыв лицо – молодое, но жесткое, с внимательными темными глазами. На виске виднелся разъем нейроинтерфейса старого образца.

– Информацией, говоришь? – ее голос был низким, с хрипотцой. – Какой информацией? Про погоду на Марсе? Или про то, как МинНацБлаг в очередной раз оптимизировал бюджет за счет бедняков? Это мы и без тебя знаем.

– У меня есть… кое-что посерьезнее, – Дэвид колебался. Раскрывать им правду о Канаф-3? Безумие. Но и выбора не было. – Информация, за которую МинНацБлаг готово убить. Информация, которая может… изменить правила игры.