– Как он себя чувствует?

– Кто же знает? Там целые палаты забиты людьми, и к ним не пускают посетителей. Это страшно, Ларри. А вокруг полным-полно солдат.

– В увольнении?

– Солдаты в увольнении не носят с собой оружие и не разъезжают в грузовиках. Многие люди очень напуганы. Тебе повезло, что ты далеко отсюда.

– В новостях ничего об этом не было.

– У нас в газетах тут несколько раз писали о необходимости делать прививки от гриппа, и все. Но кое-кто говорит, что военные не уследили за одной из своих чумных пробирок. Жутко, правда?

– Просто слухи.

– Там, где ты сейчас, ничего такого нет?

– Нет, – ответил он и тут же подумал о простуде своей матери. И обо всех тех людях, что чихали и кашляли в подземке. Он еще, помнится, подумал, что попал в туберкулезную палату. Но ведь в любом большом городе полным-полно кашля, чиха и сопливых носов. «Разносчики простуды такие общительные, – подумал он. – Готовы со всеми поделиться своим богатством».

– Джейни тоже нет, – сообщила ему Арлен. – Говорит, что у нее температура и припухшие гланды. Я-то думала, что эту старую шлюху никакая болезнь не возьмет.

– Три минуты истекли, – вмешалась телефонистка. – Дайте знать, когда закончите разговор.

– Ладно, я вернусь через неделю или чуть позже, Арлен. Тогда куда-нибудь сходим.

– Я с удовольствием. Всегда мечтала показаться на людях рядом со знаменитостью.

– Арлен! Ты, случайно, не знаешь парня по имени Дьюи Чек?

– Ой! – вдруг вскрикнула она. – Ой, вау! Ларри!

– Что такое?

– Как хорошо, что ты не повесил трубку! Я ведь виделась с Уэйном, дня за два до того, как он попал в больницу. Совсем об этом забыла! Это ж надо!

– По какому поводу?

– Насчет конверта. Он сказал, что конверт для тебя, но попросил, чтобы я недельку подержала его в сейфе для наличных или отдала тебе, если встречу. Еще он сказал: «Ему чертовски повезло, что Дьюи Чек до него не добрался».

– Что в конверте? – Ларри переложил трубку из одной руки в другую.

– Минутку. Сейчас посмотрю. – Секундная тишина, треск разрываемой бумаги, вновь голос Арлен: – Это чековая книжка. Первый коммерческий калифорнийский банк. На счету… ой! Чуть больше тринадцати тысяч долларов. Если мы куда-нибудь пойдем, а ты заплатишь только за себя, я размозжу тебе голову.

– Думаю, до этого не дойдет. – Ларри улыбался. – Спасибо, Арлен. Подержи ее у себя до моего приезда.

– Нет, выброшу в сточную канаву. Говнюк!

– Это так приятно, когда тебя любят.

Она вздохнула:

– С тобой не соскучишься. Я положу чековую книжку в конверт с нашими именами. Тогда тебе не удастся одурачить меня и забрать все в одиночку.

– Я не собираюсь делать этого.

Он повесил трубку, и тут же послышался голос телефонистки, требующей доплатить «Ма белл» еще три доллара. Ларри, по-прежнему широко улыбаясь, скормил телефону-автомату нужное количество монеток.

Затем посмотрел на мелочь, рассыпанную на полочке под телефоном, взял четвертак и опустил в прорезь. Мгновение спустя телефон зазвонил в квартире его матери. Наш первый импульс – поделиться хорошими новостями, второй – кого-то ими оглоушить. Ларри думал – нет, верил, – что руководствуется исключительно первым. Ему хотелось успокоить и себя, и мать новостью о своей новообретенной платежеспособности.

Постепенно улыбка сошла с его губ. Гудки – и ничего больше. Может, в конце концов она решила пойти на работу. Перед мысленным взором Ларри возникло ее покрасневшее от температуры лицо, он вспомнил, как она кашляла, и чихала, и нервно говорила: «Дерьмо!» – в носовой платок. Нет, вряд ли мать в таком виде вышла из дома. Откровенно говоря, он думал, что ей не хватит сил куда-то пойти.