Богдан встал с постели, подошел к двери и тихонько открыл ее.

– И кто это сбежал от бабушки Туси? – улыбаясь, спросил он, в дверях во главе со Степашкой стояли Камилла и малыши.

– Прости, пап. Мамочка еще спит?

– Мамочка уже давно ждет вас, – продолжая улыбаться, ответил он.

– Правда? – дети вошли в комнату. – Доброе утро, мамочка, – они все вместе забрались ко мне в постель.

– Привет, мои маленькие.

Камилла подобралась к самому моему уху и крепко обняла меня за шею.

– Мамочка, милая моя, как у тебя дела?

– Хорошо, Камиллочка, – я поцеловала ее щечку.

– Мамочка, мне очень-очень плохо без тебя, ты же знаешь, – тихо шептала она. – Не оставляй меня, мамочка.

В моей голове мгновенно всплыли эпизоды давно минувших дней «Мама! Мамочка, милая не оставляй меня одну! Забери меня с собой, ну пожалуйста…» Я положила ладонь Камилле на спину и прижала ее к своей груди.

– Камиллочка, прости меня. Я обещаю тебе, я никогда больше не оставлю вас. Я всегда буду с вами. Прости меня, девочка моя, – Камилла подняла голову и посмотрела на меня, я вспоминала себя у гроба матери. – Камиллочка, милая, я клянусь тебе, я никогда не оставлю тебя. Я всю свою жизнь буду рядом с тобой.

Грусть в глазах Камиллы сменилась счастливым блеском, она поцеловала меня в щеку и выпустила из объятий. Мои детишки снова радовались жизни, по дому снова разносился их счастливый заливистый смех. Эта энергия, исходившая от них «заряжала» меня, я снова готова была на все и ко всему. Ради счастья своих малышей, за их счастливый взгляд… Все муки ада не могли отбить во мне желание делать все, что в моих силах для того, чтобы видеть счастье в глазах моих детей…

Просидев со мной с полчаса и рассказав мне о своих планах на сегодня, дети убежали переодеваться, я серьезно посмотрела на Богдана.

– Настюша, ты чего?

– Все эти сбои выбили меня из колеи. Я позволила себе то, чего не имеет права позволить себе мать. Я перестала бороться за счастье своих детей…

– Настюша, ты думала именно о них тогда.

– Богдан, ты мог быть не уверен во мне, но я, я ведь знаю свое состояние, как ни кто другой. Я знаю, что мои дети в безопасности рядом со мной. Я позволила себе сомневаться в этом. Неподвластная, непокорная, беспощадная и кровожадная – я не имею права жить иначе. Я могла не ехать тогда с санитарами, ты не мог, тебя бы спеленали менты, но я ведь могла… я решила отдать себя на милость судьбы, которая только и ждет момента уничтожить меня.

– Все наладиться, Настя, твоя уверенность вернется к тебе. Ты смогла все это пережить, мы снова все вместе, все остальное наладиться.

– Богдан, я ведь ни кому не желаю зла. Мне не нужна ни чья кровь. Почему? Почему они не хотят оставить меня в покое? Почему я должна воспитывать детей в военном режиме? Я ведь ни кого не трогаю, ни к кому не лезу. Я хочу просто жить и воспитывать своих детей. Они же знают, что я не отступлю, сколько можно проверять меня на прочность?

Богдан не знал, что мне ответить, он обнял меня и поцеловал в щеку.

– Идем.

Мы спустились вниз, с Марком у камина сидел Макар.

– Здорова, – сказал он нам.

Мы поздоровались и присели рядом с ними. Макар внимательно посмотрел на меня.

– Какие-то вопросы?

– Чего -то выглядишь хреново.

– Нормально, Макар, в чем суть?

– Суть в том, что на конец недели собирается городской сходняк и тебе надо бы быть, – Макар снова внимательно посмотрел на меня.

– Надо, значит буду. Что-то серьезное?

– Пока, ты знаешь, ничего конкретного. Так информация просочилась надо бы перетереть.

– Не вопрос, Макар, перетрем. Где и во сколько?

– У меня на даче. В пятницу в 16-00. Удобно?