– 

Филипп, оставьте пожалуйста донимать сударя, – встав со стула и спешно собирая бумаге проговорил Антип Денисович, потом замер на мгновение и повернулся ко мне – Да, Алексей Григорьевич, доля правды в том, что говорит его высокородие, действительно есть. Именно поэтому третьим пунктом в вашей задаче будет не наделать глупостей. Вам ясно? – он будто врезался своим взглядом в мои глаза, еле заметно прищурился, и продолжил, – Никаких глупостей.

– 

Ударов под дых или молний из рук? – с гонором поинтересовался я.

– 

Навыки кулачного боя можете демонстрировать в полном объёме, как я сказал, вы мне нужны живым и здоровым. А вот вашу неуёмную силу духа держите в узде.

На последних словах дверь отворилась и охранник жестом показал, что время вышло. Антип Денисович взял со стола свой портфель, сделал в мою сторону лёгкий поклон головой и вышел из комнаты. Филипп Пантелеймонович, следом за ним встал со стула, на секунду остановился и положил свою руку на моё левое плечо и со всей силы сжал мышцы над ключицей своей мощной лапищей и тут же с улыбкой отпустил, направившись в сторону выхода. Засранец! Очень неприятная болевая точка любого человека, если знать, куда нажать. Подлая месть за неоконченный бой. Ну, ничего Филипп Пантелеймонович, ещё свидимся.

Путь в камеру был таким, как и из неё. Ничего примечательного, охранники так же напряжённо и молча вели меня в мою обитель.

Пока я шёл, пытался разложить по полочкам всё, что произошло со мной за последние 2 дня, но не смог, мой желудок полностью взял контроль над мозгом. От чувства голода сводило живот. Когда же я поем?!

Через несколько минут блужданий по коридорам я оказался в своей камере. Как не странно, но освещение уже исправили, и тусклое блёклое сияние освещало комнату. Мне расстегнули наручники, и я уже собрался открыть рот, чтобы поинтересоваться о том, когда тут кормят заключённых, как в дверях увидел тщедушного старичка с тележкой, одетого в какую-то серую робу и белый, хотя от времени уже почти серый, передник. Верхний ярус тележки был нагружен двумя большими алюминиевыми кастрюлями, чайником и двумя прямоугольными хромированными контейнерами с крышкой, на нижним ярусе красовались измятые алюминиевые глубокие тарелки.

Это моё спасение. Наконец-то! Плевать, чтобы ни было в этих кастрюлях, я это съем и не поморщусь.

Старик привычным движением достал тарелку, двумя черпками половника набрал какую-то пюреобразную субстанцию оранжевого цвета из первой кастрюли, затем этим же половником кинул желеобразную массу отдалённо напоминавшую мясо из второй. Из первого хромированного контейнера достал половину круглой тонкой лепешки, а из второго два белых шарика небольшого размера, примерно мяч для пин-понга.

Когда я понял, что других мест, откуда он достанет еду, больше нет, я резко потянул руки вперед, чтобы забрать тарелку. Охранники, всё это время стоявшие в моей камере и так же, как и я, нетерпеливо ожидавшие, когда раздатчик закончит, резко повернулись в мою сторону и преградили путь вытянутыми вперед руками. Я остановился. Один из охранников взял тарелку у старика и отдал мне.

– 

А ложки или вилки не предусмотрено? – забрав свой обед или уже ужин, сказал я.

Тот же охранник молча открыл выдвижной ящик верхнего яруса тележки, достал оттуда и отдал мне деревянную ложку.

Дверь в камеру закрылась.

Следующие 5-7 минут я был занят поглощением пищи. Очнулся я только тогда, когда доедал последний белый шарик, это было какое-то местное творожное лакомство, очень даже неплохое на вкус.

Так, я сыт, и даже настроение чуть улучшилось. Теперь можно и подумать.