Море бросает лодку из стороны в сторону, лодка делает сальто, беспомощно вертится на месте, ну давай же, вперед, вперед, впер-р-р-ед…

…тщетно.

Если бы здесь был навигатор, он бы нашептывал мне, что нужно разворачиваться к берегу – но навигатора нет, он вспорхнул, он улетел, я дал ему вспорхнуть и улететь, что-то подсказывало мне, что он будет мне только мешать, мешать, нашептывать, что нужно разворачиваться, скорей, скорей, скорей.

Нет.

Я слишком долго добирался до Таймбурга, чтобы отступить.

Годы.

Века.

Тысячи лет.

Снова раскрываю книгу, снова читаю драгоценные строки:

…этот месяц был особенным – в нем оказалась не одна луна, а целых две. Мы вежливо раскланивались перед каждой из лун, мы чествовали обе луны, мы приглашали луны в гости – по очереди, чтобы они не столкнулись друг с другом. Я уже не помню, по чьей вине это случилось – кажется, просто досадная оплошность, что две луны встретились в маленьком кафе, по иронии носящем название «Одинокая Луна» – мы старались сделать все, чтобы они не заметили друг друга, мы обступили их, предлагали выпить – но в разгар вечера они столкнулись лицом к лицу. Стоит ли говорить, что за этим последовала нешуточная дуэль, в результате которой…

Я думаю, о каких двух лунах он говорит.

О месяце, в котором случилось два полнолуния, или о том, что в Таймбурге знали про вторую луну, которая иногда появляется на небосводе….

Волны качают лодку, хотят перевернуть.

Смотрю на мерцание маяка бесконечно далеко.

Еще можно вернуться, беззвучно говорит мне маяк.

Вернуться.

На улочки неприметного Букбурга, маленького городишки, затерянного среди холмов, где на ветру качаются одинокие фонари, где из маленьких трактиров пахнет жареными крылопатками…

Ударяю в весла.

Гребу.

Туда, где погибель.

Туда, где Таймбург.

Увидеть Таймбург.

Увидеть могилу Родуэлла, воспевшего Таймбург.

Увидеть…

….дальше не знаю.

Неважно.

Неважно.

Переворачивается мир…

…опрокидывается сам на себя…

…швыряет меня в ледяные волны….

…хватаюсь за…

…нет, не за соломинку, нет тут никаких соломинок, за воду, за воздух, за самого себя, так, не паниковать, расслабиться – легко сказать, расслабиться, когда опора уходит в никуда, интересно, кто-нибудь пробовал это делать…

Хватаюсь за…

…за что-то…

Да.

Есть.

Не сразу понимаю, что сжимаю в руке вожделенную книгу, – любой другой зашвырнул её подальше, виновницу всех бед, но только не я, не я, – держу в руках, наконец-то заставляю себя расслабиться, покачиваться на волнах.

Раскрываю.

Уже что-то подсказывает мне, что я не выберусь из пучины бесконечного тумана, листаю страницы, хватаюсь за последние воспоминания о Родуэлле, о Таймбурге, о самом себе…

…основным прототипом Таймбурга из романов Родуэлла стал город Букгург, в котором писатель провел все детство и юность, куда неизменно возвращался после дальних странствий, где обустроился на старости лет. Там-то юный Гарри и смотрел первый раз на белые скалы далекого безлюдного острова, там-то и появились в его мечтах первые образы несуществующего города на острове – города с крылатыми экипажами, с говорящими домами, летающими фонарями и деревьями, с которых собирают урожай лун. Сам автор никогда не бывал на безлюдном острове, – к счастью для самого Родуэлла, который не успел разочароваться в причудливых белых скалах.

Еще толком не понимаю, что именно я прочитал…

…туман смыкается над головой с легким всплеском….

Люди говорят, его видели на площади, там, где он прыгнул со шпиля двести лет назад. Вроде что-то искал. А может быть, нет.

Люди говорят, он пришел.

Другие возмущаются, крыльями хлопают, да что вы, да быть такого не может, выдумали тоже – он, какой он, откуда он, да быть не может никакого его.