8 мучительных кармических лет прошло прежде, чем она догадалась о своем предназначении. До 22-х жизнь продолжала будто издеваться и тестировать ее на прочность все более изощренными методами. Но все ли было так капитально ужасно? Конечно, нет. И об этом она узнала значительно позже, когда посмотрела на свою жизнь с позиции безусловной любви, прощения и принятия.

Она продолжала пить и много проводить времени на воздухе с друзьями, которые учили основам уличного выживания. Будучи максималисткой, ее первая сигарета относилась к категории особо тяжелого табака. Этот опыт оказался противным и лишенным смысла, поэтому спустя некоторое время снова вернулся в образ жизни юной героини как продолжение теории о том, что жизнь – это череда случайных событий, все на свете неважно в масштабе Вселенной, и “ваще, че хочу, то и делаю”. Элиза привыкла во всем быть лучшей и брать от жизни максимум. Саркастически здорово, когда охват знакомых увеличивается простым повторяющимся действием, темы для обсуждения как будто сами просятся наружу. Показываясь в разных компаниях, она стала центром притяжения не только ребят из параллели, но и в округе. С ее мнением стали считаться. Ее зауважали и приняли в свои ряды те, о ком она не заикалась. Старые друзья постепенно отходили на второй план, в то время как новые внушительно занимали собой пространство в первых рядах. Теперь они с подругами ходили в кафе, прогуливали первые и последние уроки, много смеялись, тайком курили и обливались дорогими духами, заметая следы. Чтобы позволять себе развлечения, ей приходилось голодать и оставлять выделенные на неделю незначительные средства на счастливый момент, когда их можно было потратить.

– Мажор! Кто хочет вкусняшку? Нельзя! Нельзя. Вот так, хороший мальчик. Аккуратно. Можно!

Это и не было проблемой, фигуре же лучше! Она хотела и могла быть удобной для всех. Кроме себя.

Аскетичная жизнь вперемешку с неистовым весельем укачивала в мертвой петле. Девушка со временем привыкла находиться между двух абсолютно разных граней своего быта. Возможно, такое уже встречалось ранее в детстве, когда экспрессивность мамы не могла быть выровнена папиной внешней безмятежностью.

– Да и зачем? Это уже неважно. Мир и так полон фигни, так какой смысл добавлять головной боли? Лучше прикинуть, где еще можно заработать, а то с нашими гулянками никаких заначек не хватит… Мои-то не миллионеры, чтобы обслуживать любые капризы. Тем более, при наличии двух маленьких детей, помимо меня. Им нужнее.

Несмотря на капитальное разделение между приемлемой стороной личности и ее антиподом, Элиза всегда находилась среди сливок общества. Ее друзья были детьми влиятельных фигур, имели личных водителей и собственную недвижимость, путешествовали за границу несколько раз в год, носили брендовые вещи, мелькали в ходовых заведениях на модных улицах города. Это наложило отпечаток на ее мировосприятие. Статус измерялся количественными показателями. Она погрузилась с головой в гонку за престижем, игнорируя внутренние процессы. Со стороны казалось, что людей с финансовым достатком выделяет умение получать удовольствие от жизни. Элиза же постоянно отвлекалась на ноющую боль, которую нельзя было унять материальными благами. Уже на этом этапе она осознала, в чем сила, но пыталась себя переубедить и казаться “своей” вопреки настоящим чувствам. Школа научила ее выживать любой ценой и опираться на внешние проявления мира. Таким образом, внутренний ребенок, забившийся в угол, продолжал молиться о помощи, подбирая с пола остатки надежды и согреваясь в ее тусклых просветах.