И тут Бог послал им маленькое чудо. Машинка начала отъезжать, Серенька протянул руку, но игрушки на этом месте не оказалось. А оказалась вторая, свободная, веревочка. Пальцы мальчика невольно сжались, и он, не заметив того сам, схватил бечевку, которая вдруг начала вырываться из его рук. Затем он непроизвольно протянул руку к себе и… машинка поехала к нему. Серенька издал какой-то невнятный звук, Надин хватило ума потихоньку ослаблять веревку. Но как только мальчик ослабил тягу, она тут же потянула машинку к себе. Серенька опять напрягся, потянул – и машинка поехала к нему. Тетя́ улучила момент и опять потянула за свою веревочку.

Они играли!

– Ты понял? – радостно обернулась к мужу Ирина.

Тимофей недоуменно пожал плечами.

И вот всю дорогу, пока они гуляли по магазинам, пока добирались до ресторана, пока ужинали, Замковская пыталась объяснить мужу идеи доктора Алексея Михайловича Зуева и как он сам, его сотрудники и понимающие родители пытаются претворять их в жизнь.

Муж слушал с интересом, кивал головой, задавал дельные вопросы. Но Ирина все время чувствовала, как растет непонятное ей напряжение, как закручивается какая-то пружина, грозящая, когда ее отпустят, разнести все в пух и прах.

– Все-таки женщины – удивительные существа… – Тимофей добавил в бокал жены молодого божоле, и рука его чуть дрогнула. Стоящий невдалеке официант мгновенно вытер салфеткой невидимую каплю. – Ты даже не заметила сегодня, какой дивный каламбур выдала в магазине.

– Да? О чем ты?

– Мы вошли, и ты сказала: «Хочется купить себе чего-нибудь черного», вспоминаешь?

– Конечно. А что было потом?

– Потом… – Тимофей намазал на хлеб немного гусиного паштета, – потом я спросил у тебя: «Зачем же ты идешь к стойке, на которой все вещи белые?»

– И что я ответила?

– «Ну, или что-нибудь белое…»

Они рассмеялись, делая вид, что обоим весело.

– Скажи мне, а какой он, этот Зуев? – вдруг спросил Тимофей. – Высокий, низкий, толстый? Лысый?

– Зуев? – Ирина отложила вилку, нечаянно задев край тарелки. – Нормальный, обычный. Сутулый несколько и в сильных очках…

– Знаешь такую картину, по-моему, у Леонардо «Дама с горностаем»? – спросил Тимофей, откидываясь на спинку стула. – Там такая дивной красоты женщина держит на руках противного зверька. И все было бы замечательно, если бы не ее руки – хищные и старые. Тебя тоже выдают руки, ты сегодня все время что-то задеваешь, цепляешься, и, значит, тебе – беспокойно…

Она молча глядела на Тимофея, ожидая продолжения. – У тебя с ним роман? – спросил он беззаботным тоном.

– С кем? – не поняла Ирина.

– С Зуевым.

– С Зуевым?

– Ты, я вижу, специально тянешь время, чтобы найти что ответить…

Теперь он сидел, чуть наклонившись вперед, и по их положению возле стола со стороны было хорошо заметно, что в этом разговоре он снизу и всем командует Ирина. Но она-то этого видеть со стороны не могла.

– Тебе помочь? – участливо спросил Тимофей. – Придумать какую-нибудь версию для самооправдания? Например, так: «Он спасает нашего сына»? Или «Мне было так одиноко, я так остро переживала нашу разлуку, что…» Или…

– Тим… – прервала его Замковская. Она так растерялась, что не знала, что и сказать. – Ты знаешь, я бы обиделась, если бы мне не доставило счастья ощущение того, что ты можешь так меня ревновать.

Лицо ее действительно сияло.

– Ты у меня совсем дурачок? – тихо спросила Ирина и потянулась к шевелюре мужа.

Один из охранников, сидящих в зале, открыл дверь кабинета, в руке его был мобильный телефон:

– Вас, – с легким полупоклоном сказал он, – Герасименко, вы предупреждали, что он будет звонить на мой телефон и чтобы его соединить с вами.