– Свинство, свинство, свинство…

По дисплею ее браслета бежали сообщения о сбоях в программе. Различные системы (в первую очередь важные системы корабельного управления и жизнеобеспечения), до которых попробовал добраться «Паралич», отказали ему в доступе. Если бы «Паралич» сработал как надо, это имело бы для корабля такие последствия, какие вызывает у человека сильный удар по голове: внезапная остановка всех второстепенных систем и обратимый ступор. «Ностальгия по бесконечности» понесла бы поверхностный ущерб – Вольева смогла бы его устранить, утаить или как-нибудь объяснить. Но действия «Паралича» дали другой эффект. Если сравнивать с человеком – как если бы у него онемел только кожный покров, да и то не весь.

Все это совершенно не отвечало плану Вольевой. Однако теперь она понимала, что парализованными оказались бы и расположенные на корпусе, лишь частично зависящие от ЦАПа штатные орудия – те самые, которые только что уничтожили шаттл. Сейчас она может попытаться разыграть этот же самый гамбит еще раз. Конечно, орудие с тайного склада успеет уйти еще дальше, и задача уже не будет сводиться к тому, чтобы ему помешать. Однако Вольева получит в свое распоряжение еще один шаттл и сумеет вывести его в космос, у нее появится ряд новых возможностей.

Еще несколько секунд, и весь ее оптимизм разлетелся вдребезги. Возможно, «Паралич» и сработал бы так, как она рассчитывала, если бы за последние сорок лет различные корабельные системы не переплелись и сомкнулись теснейшим образом. Программа коснулась тех областей, которые Вольева вовсе не собиралась трогать. Во всяком случае, шаттлами теперь управлять было нельзя, они оказались защищены от ее воздействия. Она испробовала некоторые доступные для триумвиров обходные команды, но ни одна попытка не возымела действия. Вряд ли стоило этому удивляться – «Паралич» создал в командной сети прорехи, которые никакими программными средствами заштопать было нельзя. Чтобы виртуально добраться до шаттлов, Вольевой нужно было физически перезагрузить все отказавшие элементы схемы, а для этого потребовалось бы найти схему сделанных сорок лет назад инсталляций. За один и даже за два дня она бы с такой работой не справилась.

А у нее оставались считаные минуты.

Ее засасывало. Не в шахту отчаянного уныния, а скорее в гравитационный колодец свинцовой безнадежности. Но когда Илиа барахталась в этой яме, теряя драгоценные секунды, она кое-что вспомнила. Нечто настолько очевидное, что было странно, как она недодумалась прежде.

Вольева вскочила и опрометью бросилась бежать.

Хоури вломилась в ЦАП.

Быстрый взгляд на часы подтвердил, что Фазиль не обманул ее – ни одна минута реального времени не потеряна. Просто какой-то фокус: ей ведь казалось, что в надувной палатке она провела по меньшей мере час, а вышло, что на все ее приключения потрачена ничтожная доля секунды, – и это кажется непостижимым. И все же расслабляться нельзя – до того как были запущены ее воспоминания, события неслись вскачь. Ситуация с тех пор не потеряла своей остроты.

Орудие с тайного склада уже наверняка полностью зарядилось. Его гравитационные излучения не улавливаются кораблем – так человек не слышит свист, который переходит за ультразвуковой предел. В любую секунду оно может выстрелить. Кто его сдерживает? Может быть, Мадемуазель? Почему ей так важно, чтобы Хоури была на ее стороне? Если пушка не выстрелит, Хоури опять станет единственным средством для достижения цели?

– Одумайся, – произнесла Мадемуазель. – Одумайся, Хоури. Ты уже должна была понять, что Похититель Солнц – нечто совершенно чуждое людям. А ты ему помогаешь!