Один официант на свадебном банкете случайно пролил горячий суп на невесту. Вместо извинений он послал невесту, – гости были требовательные и вели себя как занозы в заднице, – снял фартук и кинул его прямо в жениха. Официанта и жениха пришлось выводить охране. С тех пор тот парень в черном списке во всех отелях города, а я боялся пролить на кого-то суп.

Каждый банкет в зале ресторана проходил по стандартному алгоритму:

Если заказан банкет в формате а-ля-карт, то дела плохи. Каждому нужно отдельно приносить порцию: курс за курсом. Первый курс – салаты. Это дело подготавливалось заранее:

– Артур! Шесть порций хлеба на один стол, на другой стол – столько же.

Я разносил по шесть порций хлеба на один стол, а затем и на другой. Морсы, салаты, приборы – сервировка должна быть идеальной. Время от времени Денис или супервайзер проверяли сервировку за мной. Ставили два пальца, и, если ложка лежала дальше или ближе положенного, мне приходилось заниматься сервировкой заново.

Во время банкета выносили остальные курсы: сначала супы, потом горячее. Ну и чай – в конце. В процессе необходимо следить, чтоб грязная посуда не копилась на столах, уточнять у гостей, понравилось ли им блюдо. Самое главное – не дать стаканам опустеть. Золотое правило официанта.

Надеюсь ты не официант, дружище, а если официант, то сочувствую.

Если заказан банкет в формате шведского стола, то все становилось проще, но момент подготовки становился хитрее. Супервайзер рассчитывал оптимальную дистанцию от одного блюда к другому, а мне нужно было следовать инструкции безукоризненно четко. Ну и, конечно, не забывать пополнять стаканы гостей и уносить грязную посуду с их столов.

Ужины в формате шведки мне нравились больше. Но мне все так же не нравилось натягивать фартук. Чертов фартук!

Алина говорила мне:

– Удели мне внимание.

Я отвечал:

– Я работаю.

А имел в виду: боже я вообще не контролирую ситуацию, что у меня происходит, что это за санитарная книжка; почему у меня тринадцать процентов забирают с зарплаты, а что значит уральский коэффицент? Вы совсем тут с ума сошли все что ли, тут есть взрослые люди, кто-нибудь? Разгребите это дерьмо, о нет, мне самому это все разгребать…

Она говорила мне:

– Ну можно же сделать что-то с этим.

Я отвечал:

– Да, наверное, можно.

А имел в виду: только я не знаю что, поэтому весь груз ответственности за наши отношения перекидываю на тебя, потому что я не вывожу, но до сих пор не могу себе и тебе в этом признаться.

Она говорила мне:

– Это все так долго не продержится.

Я отвечал:

– Я знаю.

А имел в виду: проблемой меньше, боже, я вообще не выруливаю как себя вести в серьезных отношения.

На деле спокойных разговоров не было. Мы не стеснялись в выражениях. Время от времени меня приводило в ужас то, как мы можем быть грубы друг с другом. Особенно тяжело ссоры давались, когда я был на работе: отличный официант – одной рукой катит тележку со жратвой, а другой яростно настукивает на телефоне поэму на тему «в каких пунктах не права его девушка и почему».

Обычно рвали со мной, а не я с кем-то. Но вот когда довелось мне, стало ясно, что бросать кого-то – это еще сложнее. Уважаю всех девушек, что ушли от меня: вы сильные!

После затяжной ссоры, она длилась примерно вечность – почти три дня, я лег рядом с ней, обнял; зарылся в ее волосы. Стало точно и предельно ясно: будет плохо, но пришло время закрывать любовную линию в этом сюжете.

Утром мы немного потолкались, поцеловались по привычке через сон. Об этом я узнал, когда мы уже пили кофе, примерно в середине разговора:

– Бросить? После таких утренних поцелуев?