Тётка Феня, подняв глаза кверху, продолжала перечислять:

– Малина, видать, где-то шибко уродилася. О, про лавку нашу сказали, может, цены маленько скинут, а то Зинка таки-и-и заломила! Вот токо не по’няла: почему ястреб женский? И зачем стучать по чайнику? А та-а-к всё уразумела…

Елизавета, поняв, что у гостьи полная каша в голове, предложила ещё выпить чаю. Сама тоже ничего не поняла, но она могла у Риты всё переспросить. А вот соседка сейчас полетит сорокой по деревне. Кто знает, чего она там натрещит! Ну, девка, наделала делов! Досадуя на внучку, она пыталась унять тревогу в душе, и не только по этому поводу. Баба Лиза с первых минут появления Риты, видя её напускную весёлость и слыша не свойственную ей речь, почувствовала: что-то не сладилось у девки в её городской жизни. Надо расспросить, когда будут вдвоём.

А Рита в это время сидела у Лариски и рассказывала, как пошутила над бабками.

– И зачем ты так? Жалко ведь. Старые и неграмотные, конечно, но не их вина, что война не дала выучиться.

– Да люблю я их, а подшутила скорее от плохого настроения. Разругалась вдрызг со своим Генкой. Думает, что, если я официантка, то можно со мной не церемониться. Отвесила пощёчину, а он мне: «Дура деревенская, выгоды своей не понимаешь». А чего их понимать-то? Хозяин кафе – его папаша, гребут деньги и думают, что и в жизни тоже хозяева. Как будто в душе вместо совести – одни купюры.

– Да ладно, найдёшь себе ещё парня лучше Генки.

– Не знаю. Понимаешь, поначалу интересно было в городе, а потом будто переломилось что-то во мне. Скука смертная одолела. Всё чаще деревня стала вспоминаться, да и сниться тоже. Закрою глаза и сразу дом вижу, наше любимое место у реки. Так явственно слышу журчание воды, птичью песенку, стук капель дождевых по листьям! Кажется, бросила бы всё и уехала домой.

– А учиться нравится?

– Очень нравится. И желание стать учителем не пропало.

– Да, дела-а-а. Слушай, а ведь тебе домой возвращаться надо. Заест тебя тоска эта. Подумай. Мы вот за зиму подрастём, подготовимся и будем на заочное поступать, правда, доча? И ты переведись на заочное, а?

– Не знаю пока ничего. В душе полный раздрай.

– Ладно, доживём до утра, как говорится. Не зря оно – самое мудрое время суток. Давай чай пить.

Посидев немного, Рита поднялась:

– Ладно, пойду свои ошибки исправлять.

А тётка Феня уже побежала по деревне. Ещё допивая последнюю чашку чая и постепенно приходя в себя, она сосредоточенно думала, как бы всё услышанное перевести на нормальный человеческий язык да складно сложить, чтобы всей деревне было понятно. Время от времени что-то спрашивала у Елизаветы. Но много ли та могла объяснить, коль сама ничего не поняла! И потому Феня решила: «Да бог с ней, с этой самой, как её там… ну, с тем, что Ритка проводила… самое главное – про неё саму рассказать!»

Первой «жертвой» стала фельдшерица Наталья, куда-то рулившая на своём старом велосипеде.

– Натаха, новость знаешь?

– Скажешь – узнаю. Ты чего заполошная такая?

Феня, успокоенно вздохнув (никто не успел опередить её!), затараторила:

– Дак это… Ритка Поповцева объявилася!

– Ну, и что? Подумаешь, какая невидаль, ребёнок домой приехал!

– Да странная она кака-то! Сама худюшшая, глаза сильно зелёные, волосы белые торчком, по виду похожа на тех, которы с Марсу прилетают. Сама видела в телевизере. Ну, дак вот, сначала с Риткой всё было ничё, а как чаю выпила, так и понесло её куды-ко! Говорит как-то… вроде по-русски, а ничё не понять! Такое наговорила, всю голову заглумила! Ну, чисто марсианка!

– Да вся молодёжь сейчас так говорит. Мой Сенька, когда приезжал, так же начал изгаляться. А как подзатыльник получил – сразу заговорил по-человечески. Ну, ладно, некогда мне лясы точить, на вызов спешу, – и Наталья лихо закрутила педалями.