– Искупалась нагишом. Да, я помню эту часть.

Я закатила глаза, глядя на него.

– Совершенно верно. И почувствовала себя намного лучше, будто тяжесть упала с моих плеч. Я была готова сразиться со всем миром. Я могла справиться со всем, чтобы не встало на моем пути.

– А потом появился я.

– А потом появился ты, – повторила я.

– Ах. Неудивительно, что ты набросилась на меня. Еще к тому же будучи пьяной.

Я скрестила ноги и подняла голову к звёздам.

– Ты ведь не улучшил тогда мою ситуацию, понимаешь?

– Знаю.

– А что, если я никогда не напишу картину, которую стоит выставить в какой-нибудь современной галерее? – Прошептала я свой самый большой страх в тишину ночи.

Не зная, зачем вообще это сказала. Не говоря уже о Лео. Чем он заслужил такое признание от меня? Ничем. Но почему-то с ним было легко. Может потому, что я провела в этом доме две недели взаперти. А может потому, что мне было одиноко. А может, просто потому, что это был он – Лео.

В Париже с ним было легко болтать обо всем. Хотя тогда я была совсем другой. Я не знала, зачем сейчас призналась в своём самом большом страхе. Но было уже поздно забирать свои слова назад.

– Думаю, что такое невозможно.

Я недоверчиво фыркнула.

– Ты, очевидно, не получал писем с отказами.

– Почему же? У меня имеется несколько опубликованных рецензий. И мне поначалу пришлось отправлять их во множество разных журналов, прежде чем их вообще напечатали. Я постоянно получал отзывы от других философов о своей работе. Большинство, из которых были далеко не позитивными и не конструктивными. Может для тебя это будет удивительно, но я знаю все об отказах.

– Меня это действительно удивляет, – сказала я, закатив глаза. Похоже, отказывали ему определенно мужчины, а не женщины. Это уж точно.

– Послушай, отказ не означает того, что ты написала картину, которую вообще не стоит показывать. Он всего лишь означает, что конкретно для этого человека, она не подходит, но это не значит, что твоя картина не понравится следующему, может она не подходит для их маркетинговой компании или чего-то еще. Гарри Поттеру отказывали раз десять, прежде чем его решили опубликовать. Готов поспорить, что сейчас те редакторы и издатели чувствуют себя идиотами. Ты найдешь свою выставку, и тогда другие будут сожалеть о том дне, когда отвергли тебя.

– Остаётся только надеяться, – пробормотала я. Хотя почувствовала себя немного лучше. Мне стало лучше, услышав мнение человека, который тоже проходил этот путь, что и я. Даже если не в моей области.

– У тебя все получится, ты сделаешь рывок.

Я прикусила нижнюю губу и кивнула, надеясь, что он прав.

– Кстати, о чем твоя книга?

– Моя книга?! – удивлённо переспросил он.

– Да. Философия Лео Коновалова. Что тебя интересует?

Он со смешком захлопнул блокнот и бросил его на стол между нами.

– Секс.

Я тут же выпрямилась.

– Ты издеваешься?

– Ты сама спросила.

– Я спрашивала о твоей работе, – настаивала я.

– Я и говорю о своей работе.

Я скептически нахмурилась.

– Ты пишешь о сексе… профессионально?

– Я изучаю этику. Одной из областей моего внимания, о которой я пишу книгу, является философия секса.

– Ладно. Что это означает? Ты рассматриваешь вопрос, является ли секс этичным? – Спросила я, внезапно заинтересовавшись.

– Все гораздо сложнее, – тихо произнес он. – Немного истории. Философия изучает, что действительно является важным, основываясь на знаниях, реальностях самого существования. Она рассматривает такие вопросы – откуда мы знаем то, что мы знаем, существует ли Бог или нет, есть ли у нас свобода воли, что правильно и неправильно в поведение и т. д. Последнее уже относится к этическим нормам.