Мысленно снова возвращаюсь к нему. Черт. Я же весь день провела, думая о том, что скажу и как буду себя вести. У меня буквально был заготовлен текст.

Привет, я Эва. Помнишь, мы вместе учились в школе? Нет? Не страшно. Вот решила попробовать что-то новенькое. Никогда раньше не снималась. Жутко волнуюсь. Прости, а где здесь уборная?

Все усилия насмарку.

Я даже не удосужилась написать, что не прийду. Надеюсь, он не понял, что я была клиенткой. А если понял? Неважно. Уже неважно. В конце концов я отвалила ему четыре тысячи евро за ту съемку. Это должно покрыть причиненный ущерб. Но что если он готовился? Опять же. Четыре тысячи. Все в порядке. Но ведь так не делается. Надо было написать. Но это было бы странно, разве нет? Вдруг он и правда понял, что я была не какой-то чокнутой, а его клиенткой?

Стоп.

Все.

Проехали.

Вряд ли мы еще хотя бы раз встретимся. Аврора договаривалась о съемке, она уладит, если возникнут проблемы. Да. Не буду больше об этом думать.

Не буду.

Не думай, Эва.

– Господи. – выдыхаю, стиснув пальцами переносицу.

Милли подбегает ко мне, довольно виляя хвостом.

– Все? Ты освободила место для еды.

Еще одно виляние. Класс.

Мы возвращаемся домой, и я наконец снимаю этот гребанный плащ. Хорошо, что хоть температура на улице к вечеру становится ниже. Осень уже на подходе. Это меня радует. Больше не нужно париться в длинных кофтах и джинсах.

На кухне завариваю себе мятный чай, музыка давно сменилась на современную классику. Надо бы поесть, но желание выплеснуть этот день на холст сильнее. Так что я подвигаю стул и мольберт ближе к дивану. Снимаю пленку с новенького холста и закрепляю его на мольберте. Затем придвигаю ближе столик на колесиках с красками и палитрой. Масло. В последний раз я писала маслом. Но какое-то чувство внутри подсказывает, что для этой картины масло не подойдет. Поэтому я откатываю столик к стеллажу с материалами и меняю все тюбики и кисти. Сегодня будет акрил. Наливаю воду в пару баночек на кухне и размещаюсь на стуле в полумраке. Лампа возле дивана – единственный источник света. Смешно, но кажется, что свет мне вообще не нужен. Я просто чувствую, что нужно делать. Идиотизм, конечно. Но меня ничего не смущает.

Тот набросок, что я сделала сегодня переносится карандашом на холст. Я помню его наизусть, мои руки помнят. Это сложно объяснить. Наверное лучшее сравнение – дыхание. Мы ведь не задумываемся, когда дышим, не контролируем процесс. Вот и я так же.

Не знаю, сколько проходит времени, но в какой-то момент раздается звонок в дверь и мое дыхание сбивается, кисть замирает над холстом. И я уже знаю, что на сегодня закончила. Хотя картина даже на половину не готова. Просто связь оборвалась. Похоже на то, как ты просыпаешься.

Отодвигаю мольберт к стене вместе со столиком. Судя по тому, что звонок продолжает трещать, а Милли не гавкает, пришла Аврора. Набрасываю легкую ткань на холст и подхожу к двери. Открываю ее и вижу перед собой счастливое лицо подруги.

– Что-то хорошее произошло? – оставляю дверь открытой и плетусь на кухню, слышу, как хлопает дверь, а еще какую-то возню, видимо Аврора приветствует Милли.

Включаю кофеварку вместе со светом и достаю кружку большого размера, специально для Рори. В этой квартире только она пьет кофе.

– А что, я не могу быть счастливой просто так? – раздается ее голос рядом со мной.

Я оборачиваюсь, а она с довольным лицом опускается на стул за круглым столом.

– Конечно, можешь. – отвечаю, подавляя улыбку. – Но…

– Но кое-что и правда произошло. – ликующе заявляет она.

Так и знала.

Отворачиваюсь обратно к кофеварке, уже не скрывая улыбки. Нажимаю на кнопку двойной дозы кофеина и невольно морщусь. Это когда-нибудь убьет ее.