Откинув в сторону одеяло, я сажусь. Телефон теперь отложен в сторону, а моя рука тянется к ящику прикроватной тумбы. Оттуда я достаю свой личный дневник. Ко мне приходит осознание, что в нем скоро появится еще больше записей, чем сейчас. Он станет моей отдушиной, моей личной исповедальней, иначе я задохнусь от собственных эмоций.

Никто вслух этого не произносит, но меня отчаянно преследует ощущение, будто вчера что-то безвозвратно сломалось между мной и Владом. Мне грустно и тревожно лишь от одной мысли, что я потеряю его, что у меня больше не будет лучшего друга, что больше не с кем будет поговорить. Надеюсь, вся эта ситуация не дойдет до абсурда, и мы просто забудем все как страшный сон и продолжим общаться. Лично я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы так и было.

Пролистав пару страниц дневника, я останавливаюсь на вклеенной фотографии, на которой мы с Владом стоим около огромного дуба, что растет в моем дворе. Там я широко улыбаюсь, смотрю на него и смеюсь над его очками, которые он по чистой случайности выиграл в одном из этих дурацких автоматов со всякой дешевой белибердой. Влад позирует так, словно он крутой парень из «Люди в черном» или вроде того.

Этот момент на пленку запечатлела моя мама после того, как я узнала, что Влад уезжает на лето. Тогда мне почему-то захотелось сделать хорошую фотку, а в итоге я все равно хохочу тут как дура и все порчу. Интересно, это у всех так? У кого-нибудь вообще есть классные фотки с лучшими друзьями? Просто, если взглянуть на нашу коллекцию, мы везде выглядим как беглецы психушки.

Я вдруг ловлю себя на мысли, что уже целую минуту неотрывно смотрю на Влада. Глаза сканируют его с головы до ног и обратно, будто я вижу его впервые и мне необходимо досконально изучить и запомнить этого парня. А потом мое сердце начинает бешено биться в грудной клетке. Взгляд врезается в его лицо, разглядывает скулы и губы. Неосознанно я касаюсь кончиками пальцев своих губ и чувствую, как они болезненно горят. И снова эта вспышка в мозгу. Вечеринка. Мы целуемся. Все смотрят. Черт!

— Вик, ты что, уже проснулась?

Мама окликает меня так внезапно, что я вздрагиваю, а дневник вываливается из рук и падает на пол.

— Ой, да, — живо отвечаю и тянусь вниз, чтобы подобрать блокнот.

Мама озадачено смотрит на меня и молчит, будто оценивает обстановку. Мне нужно срочно что-то сказать, чтобы заполнить гнетущую тишину, а то эта женщина быстро придумает себе какие-нибудь идиотские причины такого раннего подъема.

— К завтрашнему дню нужно успеть сделать много домашки, — выпаливаю я и трясу в подтверждение блокнотом. Надеюсь, в мое отсутствие она не роется в моих вещах и не знает, как выглядит мой личный дневник.

По выражению маминого лица я понимаю, что она довольна таким ответом. В ее глазах нет даже и подозрения о том, что я нагло вру.

— Молодец, — улыбается она и следом добавляет: — Только сначала хотя бы позавтракай. Нечего перегружать мозг, не успев как следует подкрепиться.

Вау. Я поражена. Серьезно. Прекрасно зная, насколько мама помешана на моих предстоящих экзаменах, мне приходится применить усилие, чтобы переварить ее слова.

— Эм… Хорошо, — произношу я, в то время как мама наконец уходит из проема моей комнаты и идет дальше.

На самом деле мне не так трудно понять ее — мама хочет для меня самого лучшего, и прожив уже некоторое время на этом свете, думаю, она все-таки что-то смыслит в том, что важно. Но иногда она так наседает, что аж душит. И если честно, я просто устала учиться. А заниматься этим предстоит еще очень долго. Эх…

Когда звуки маминых шагов окончательно стихают где-то вдали, я кладу дневник обратно в ящик, а сама встаю с кровати и иду в ванную. Умывшись, на секунду возвращаюсь в комнату, чтобы взять ноутбук, потом иду на кухню.