— Твою мать, — доносятся вопли извне. — Горячо!

Наш поцелуй в миг обрывается. Влад смотрит на меня обезумевшими почерневшими глазами. Никогда не думала, что увижу его таким. Так выглядит страсть? Или что это, блин, такое?!

Он резко отстраняется, непринужденно улыбается мне, будто все в порядке, и решает вдруг сесть немного по-другому, поправляя подол своей толстовки. Влад делает большой жадный глоток из стакана, а затем вытирает рот тыльной стороной ладони. Он встречается глазами с Алиной, и я догадываюсь, о чем они беззвучно переговариваются:

— Ты ведь понимаешь, что это было не по-настоящему? Это всего лишь игра. Я люблю только тебя.

— Да, я понимаю.

И все-таки я замечаю, как Алина маскирует свою растерянность фальшивой улыбкой и следом принимается улюлюкать вместе с остальными, добавляя ко всеобщему шуму свои аплодисменты. Мое сердце все еще больно бьется о ребра. Я не понимаю собственных чувств, и собираюсь подумать об этом позже. А сейчас я осознаю, что следующий ход в игре — мой.

— Что ж, Женя, ты готов к моему вопросу? — произношу я, резко нарушив веселье.

Филатов оборачивается к Алине и интересуется — по правилам ли я действую, ведь он, по сути, получает обратку.

— А почему нет, — озлобленно фыркает рыжая, явно рассерженная его поступком. — Вопрос можно задать любому играющему.

Она переводит взгляд на меня и словно дает отмашку, чтобы я раздавила его в этом раунде. Тепло разливается по моему телу, и я неимоверно благодарна Алининой милости за то, что она позволяет мне искупить свои грехи. Дьявольски улыбнувшись, я перевожу взгляд к Филатову и живо бесцеремонно выпаливаю:

— Какой длины твой член?

Комната вновь взрывается неимоверным ржачем, а Женя смотрит на меня, прищурив крысиные глазки. Ну что, нравится чувствовать себя в центре внимания, мерзкий ты извращенец?!

Он показательно отхлебывает из стакана, все еще глядя на меня, а потом отвечает, ни разу не стушевавшись:

— Девятнадцать сантиметров.

Народ зачем-то поздравляет его с этим событием, но мне пофиг. Следом он добавляет:

— Хочешь проверить, Виктория?

Ну все, это последняя капля. Этот бой я с треском проигрываю.

— Пошел на хрен! — выпаливаю я и поднимаюсь с места. Шагнув к столу, обрушиваю на него стакан, а сама лечу в сторону ванной.

Чувствую себя идиоткой, потому что уверена, что в глазах окружающих я выгляжу полной психопаткой. За спиной доносятся сдавленные смешки. Им хочется хохотать над моим поведением, но и в то же время они будто понимают, что так нельзя. Как мило!

Как только я оказываюсь в ванной, запираю дверь и упираюсь руками в раковину. Злость пожирает меня, и тут же одновременно ее вытесняет другое чувство — совершенно мне не понятное. Смятение? Потерянность? Стыд? Что же это?! Только теперь я полностью могу осознать, что мои ноги ватные, я еле держусь, чтобы не упасть. Кажется, что свет в ванной светит слишком ярко, и я вот-вот ослепну. Зажмуриваюсь, а затем смотрюсь в зеркало. Мои щеки раскраснелись, размазанный вызывающий оттенок губной помады кричит во все горло о том, что я только что страстно целовалась. Немного оттянув ворот толстовки, замечаю, что ключицы покрылись красными пятнами. Это означает лишь одно — моя нервная система перевозбудилась от эмоций.

— Боже… — выдыхаю я и опускаю взгляд на кран, затем открываю его и набираю в ладони немного воды, чтобы умыть лицо.

Когда я снова смотрюсь в зеркало, то провожу влажными пальцами по шее в надежде, что это поможет мне собраться. Вдруг вспоминаю и ощущаю призрачное прикосновение Влада к моей коже и замедляюсь. Он прижимался ко мне, я ведь это не придумала? Касался моей шеи прямо вот здесь, где застыла моя ладонь. А сейчас я стою и будто боюсь, что это фантомное ощущение исчезнет.