Приносят какие-то коктейли, названия которых мне тяжело было выговорить. Я выбрала вино. Бокал белого сухого могу позволить себе в вечернее время. Делаю пару глотков, чуть-чуть расслабляюсь, даже начинаю участвовать в разговорах, насколько могу, конечно.

Девчонки ближе двигаются друг к другу, пошли секреты. Какие девочки не любят секреты? Я подслушала пару. Наташка уже не девственница. Ее первого парня звали Артем, познакомились в таком же клубе. Лида все еще ждет своего мужчину, девчонки уговаривают ее не заниматься такой глупостью и оглядеться вокруг, где полно красивых и привлекательных “самцов”, как выразилась Зойка. Моя Зойка, маленький мой цветок, который решил тоже пойти с нами в клуб.

– Зоя, вот ты всем советы раздаешь, а сама то, сама… – Наташа заказала себе второй коктейль.

– А что я?

– Ты еще того… – все нагнулись к столу, будто шепчут.

– Чего того? – тихо повторяет вопрос Зойка, маленькая актриса, улыбаюсь и участвую во всем этом беспределе.

– Ты еще девственница?

– Я? Я то нет! А вот ты – да, – указывает она на Соню, – та тоже решила пойти, сидит напротив меня и делает вид, что не замечает.

– Я этого и не скрываю. Зачем мне вообще секс? Зачем эта любовь? У меня есть балет. Я всю жизнь посвящу себя ему, – как глупо это звучит, даже для меня, за эту фразу прячут боль неразделенной любви. "Кто он, Соня" – так и хочется спросить. Но в ответ получаю молчаливый и холодный взгляд в мою сторону.

– Печально. Ну вот Мила точно уже не девственница. Она замужем, – я подавилась, правда, вино попало не в то горло и так противно начало жечь внутри. – Расскажи, как все было, а? Больно? Или не больнее пальцев Ирки? – Спрашивает меня Лида.

– Ну… кхм…

– Девушки, какие интересные беседы, однако, ведут балерины, – Глеб стоит напротив нашего стола.

Красивый, высокий, с такой загадочной улыбкой и блеском в черных глазах. На нем его излюбленная кожанка, черная футболка и темные джинсы. Такой черный ангел, что прилетает соблазнять невинных дев.

– Глеб? – Я резко вскакиваю со своего стула, мы оказываемся очень близко друг другу, я отчетливо слышу аромат его туалетной воды: сандал и что-то хвойное, похожее на можжевельник. Густой, низкий. – Спасибо, что приехал, – прошептала я ему на ухо и чуть глубже вдохнула. Мне определенно нравится, как он пахнет.

– Друзей в беде не бросают, да, Мил? Если мне захочется потрахаться, ты же придешь мне помочь? – Что он такое говорит? – Ну а что? Даже ехать никуда не надо, просто стоит постучаться в соседнюю комнату.

Он сказал это тихо. Так, чтобы слышала только я одна. За это, пожалуй, ему благодарна.

– Я смотрю, у вас весело, – переключается он на девушек.

– Вы присаживайтесь, Глеб, – оживилась Соня, у которой любовь только к балету. Бросила в нее такой же холодный взгляд, пусть даже не думает о моем муже.

Глеб влился в нашу чисто женскую компанию, будто и был с нами всегда. Он рассказывал какие-то шутки, анекдоты, истории. А девчонки слушали его с раскрытыми ртами.

– Кто танцевать? – решаю я оторвать девочек от Глеба, пусть сначала слюни подберут.

Встаю и иду на танцпол. Во мне бокал вина – моя норма, когда скованность проходит, но реальность и настоящее не убегают от тебя. Я двигаюсь под какую-то нелепую музыку, странную. Все вокруг меня дергаются, пытаются ловить ритм и, как говорят, кайф.

Глеб стоит недалеко от меня, наблюдает. Руки сложил на груди и облокотился на стену. В таком мрачном одеянии он все равно выделяется на фоне других. Своей мощью, наверно. Ему никогда не дашь двадцать три года. Выглядит старше своего лет. Возможно, все дело во взгляде: он глубокий и проникает внутрь, завораживает, задевает какие-то струны.