– Пусть не я колесо истории изобрел, – провозгласил Шутов, – Но по-настоящему крутиться его – я заставлю!

Сан Саныч отлепил руки от стола поднял их рывком вверх, как бы давая гостю понять, что аудиенция окончена. Но гость жест этот проигнорировал.

– Извольте же ознакомиться, – сказал он, развязывая заскорузлые тесемки на своей папке, – Полюбуйтесь! Перед вами – «Машина Времени»! Усовершенствованная модель!

Сан Саныч вздрогнул и направил на посетителя яснее ясного взгляд. Тот самый хорошо отшлифованный и отточенный взгляд, которым во всех патентных ведомствах мира встречают специалистов по вечным двигателям, философским камням и «машинам времени».

– Да не псих я, не псих! – тут же прочитал несложную Сан Саныча мысль академик Шутов, – Меня к вам сам Главный направил.

И он своим длинным, ракетообразным пальцем указал на линялый от времени и пыли потолок Ходиковского кабинета.

– Вся фишка в том, – подмигнул он при этом со значением, – Что мой проект не идет вразрез ни с одним из общепринятых законов физики. Напротив. Изобретенная мною «Машина Времени» не имеет ничего общего с дешевыми антинаучными фантазиями Верна, Уэллса, Лема и прочих безграмотных господ новейшего времени, заполняющими не только Голливуд, но и все киностудии мира своей неугомонной халтурой. Что касается ожидаемого КПД моей машины – то он огромен. На сегодняшний день – практически неизмерим. Хозяйственная выгода от него будет измеряться в мириадах долларов. О рублях и человеко-часах – и говорить страшно. Таких цифр ни сегодняшняя математика, ни тем более – сегодняшняя история пока не знают. Пока не знают… Пока…

Сан Саныч перевел взгляд на разлапистую папку у себя на столе. Содержимое ее в часы своего рабочего времени, в дни своей уже немолодой, к пенсионному итогу подбирающейся жизни обратил. Вздохнул протяжно.

– Работа вам, Сан Саныч, и впрямь предстоит серьезная, – прочитал его мысль изобретатель, – Хотите, я вам для вашего же облегчения весь мой проект на пальцах изложу? Прямо тут же. Не сходя с места. Вы позволите?

И не дождавшись позволения, изобретатель «машины времени» новейшего образца вертанул узким своим сложно приталенным телом и присел на сваленной в углу Ходиковского кабинета груде исписанной и исчерканной бумаги. Тощую ногу на ногу возложил, обнажив при этом безволосые плоские икры и, под цвет галстука интересные свои, в модных космических разводах носки.

– Значит так, – заговорил он доходчивым, без особой ученой зауми голосом, – Как приметил еще старик Эйнштейн: время – весьма тривиальная штука. Ну как расписание, что ли, автобуса. Изменить его нам – раз плюнуть. Перекраивать время, сжимать его, разжимать, гнуть во все стороны, крутить, выворачивать наизнанку – решение всех этих задачек вполне уже в наших современных силах. Бесспорным доказательством этого факта является так называемый «парадокс близнецов». Вы конечно же, слыхали про таких, Александр Александрович, двух братов-акробатов? Впрочем, любой, даже самый нерадивый школьник с ними знаком.

Сан Саныч мотнул головой, будто отгоняя муху.

– Представьте себе: один из братьев-близнецов на хорошей скорости и всерьез отчалил в космос, – заговорил дальше изобретатель, пытаясь заинтересовать Ходикова неприлично тривиальными для хоть и давнего, но все-таки физтеховского выпускника фактами, – Как вы думаете, в каком состоянии застанет он по возвращении своего брата?

Сан Саныч сердито шевельнул бровями и с решительностью ответил:

– Соскучившимся…

Академик поелозил по шее кадыком и снисходительно улыбнулся.

– При возвращении домой, – мягко уточнил он, – Брат-космонавт, парнишка еще с цветением юности на лице и в теле, застанет своего домоседа-братца уже глубочайшим стариком. Если вообще застанет…