– Что же ты, милая, здесь-то куришь? – спросил он ее и на этот раз, принеся сам стаканы на кухню, – Идем-ка лучше в гостиную. Там ведь намного удобнее. И уютнее. Пойдем, пойдем, моя хорошая! Любимая моя…

И обняв жену за плечи, он нежно увлек ее за собой.

По привычке пряча сигарету за спиной, в потной ладошке, Варя вернулась с мужем в гостиную. Курить расхотелось напрочь, но она, только чтобы Котову угодить, дососала сигарету до конца, а окурок осторожно придушила на дне подаренной им когда-то свекровью на свадьбу хрустальной конфетницы, которую Котов тут же услужливо и безжалостно ей протянул.

– Чудеса, – сухо заметила она, – Ты что это, Котов, болен?…

– О, да! Я болен! – воскликнул Котов и прижал еще пахнущие табаком пальцы жены к губам, – Я болен любовью к тебе, моя хорошая!

Варя Котова судорожно раскрыла рот, хотела что-то сказать, но всё же не сказала. Не сумела. Не решилась.

Осторожно, как извлекают из рук младенца ножницы или стеклянный стакан, отобрала она у Котова свои пальцы. Потом схватила конфетницу с окурком и отнесла ее на кухню.

«Если он это только притворяется, то надолго терпения у него не хватит,» – попыталась она себя успокоить, – «Попоет о любви денька три, а потом снова таким же как прежде станет… Эх, поскорей бы…»

Однако тут Варвара Котова ошибалась. И три дня после ее возвращенная прошло, и три недели. Третий месяц начался, а Котов всё о своей клятве чёрту там, у мусорного бака во дворе помнил.

Каждое утро он будил жену сладостным долгим поцелуем, после чего приносил ей в постель завтрак из четырех блюд. На подносике каждый раз красовался символ его страстной любви – красная роза с пришпиленной к шипу миленькой открыткой. Жене и читать эту открытку даже не надо было – она и так уже знала, что за слова на ней стоят. Всё те же: «Я тебя люблю, жена моя!»

И с уходом мужа на работу знаки его любви к жене не прекращались. И убирая постель, и в посудном шкафу, и в белье, и в карманах пальто и курток натыкалась Варвара Котова на открытки с объяснениями в неугомонной его любви.

– Это же в самом деле, чёрт знает что такое! – вскрикнула она наконец, когда, открыв как-то мусорное ведро, обнаружила и там, прямо на нее глядящую симпатичную открытку со всё с тем же пронзенным сердечком и с до ноя в зубах приевшимся текстом.