Демон с трудом удержался и не взревел. Кто осмелился бросить ему вызов, что за саламандрова шутка? Он положил обе руки на дверное полотно и перестал контролировать силу. От его давления и от сопротивления внутреннего щита, дверь переломилась на три примерно равные части. Теперь Аббадон видел две силовые линии, опоясывающие комнату по периметру.

По привычке он поймал эти три листа, не дал им с шумом грохнуться на пол. На его кровати и в его халате, а также на его подушке, скинув покрывало на пол, спала девушка. Дыхания он не услышал еще из кухни из-за поставленной ею защиты, а сопела она знатно.

От этого идиллического зрелища кровь чуть не вскипела. Большего страха он, пожалуй, не испытывал ни разу. Да не страхи то и были — так, детская боязнь не получить одобрение. Бояться боли он не умел, потому что ее всегда перекрывала ярость. Здесь же он сначала дернулся всем телом, как насекомое, насаженное на иглу коллекционера, а затем замер. Ни в коем случае нельзя ее разбудить. Иначе конец всему.

Его глаза, крылья, уши, нос — все его обманывало. Они твердили, что это самая обычная девушка. Юная бесовка уровня между нижним и средним, с небольшой магической концентрацией. Почему же тревога сковала все тело и мешает сделать шаг назад…

В этот момент руны под кожей, составлявшие его личный узор, — знак того, что он часть рода, но он это он, — пришли в движение. Плетения зазмеились, пробежали по телу и через несколько секунд угомонились. Однако узор поменялся. Чего совершенно не могло быть.

Он как бы Рид, но уже не Рид? Сильно кольнуло в районе мозжечка. Наверное, еще есть шанс удрать отсюда. Потом он вытянет Захария. У него нет ничего ценного здесь. Ничего, что связывало бы его с этим миром. С этой загадочной историей разберется потом, издалека.

Поздно. Так обреченный встречает рассвет перед казнью. Он заметил, как зашевелились пальчики на ногах. Затем она открыла глаза.

7. Глава 6. Не ускользнуть

Вивьен де Твист, девушка из хорошей семьи

Вивьен видела сон. Они с мамой сидели в малой гостиной, которая выходила на оживленную улицу. Ребенком она могла проторчать там полдня. Так увлекательно, когда мимо снуют все эти ландо, повозки, паровые машины. Дамы важно прогуливаются в сопровождении охраны, а какие у них платья…

Мама с папой много ругались, но иногда он все же разрешал и им вот так же пойти на прогулку. С собой давал не грума, или не того новенького слугу с матовыми рогами, а старого дворецкого. Больше он не доверял никому и считал, что Вивьен надо вести себя незаметно, как тень.

Она опустила взгляд на свои маленькие руки, удерживающие занавеску за край. Точно, сон. Ведь сейчас она уже взрослая, отказала шести женихам в столице и учится самостоятельно. Не-за-ви-си-мо. Но мама… Мамы давно нет рядом.

Вивьен внимательно посмотрела на высокую худощавую женщину в смелом платье. Руки открыты, шея тоже. Декольте едва ли откровенное, но из-за того, что остальное оголено, кажется таковым. Белокурые локоны небрежно убраны двумя заколками. Лишь бы не спадали на глаза.

Дама ответила ей таким же пристальным взглядом. Умным, серьезным, пронизывающим. Как же она любит маму. Так сильно, что почти не обижается.

— Ты не оставила мне даже воспоминаний о себе, — правда голос ломается, как будто Вивьен сдерживает слезы. — Все забрала. Это нечестно. Я имею права представлять, думать о тебе. А не только крутить кольцо, если мне грустно.

— Я стерла твою тоску. Лишнюю тревогу. Все, что мешало бы тебе расти счастливым и непосредственным ребенком. Но сегодня ты сняла кольцо. Ты стала взрослой. И выбираешь свою судьбу.