— Тутовник. — Она раскрыла пакет и показала свой «улов». — Будете?

Пальцы у нее тоже были фиолетовыми. Видимо, от этого самого тутовника.

— Угощайтесь! — Мия сделала шаг ко мне.

Не знаю почему, но сердце у меня пропустило удар. Наверное, недосып и эспрессо дали о себе знать.

Я отделился от забора и заглянул в пакет:

— А разве ягоды не следует мыть перед тем, как предложить их гостям?

Она рассмеялась, вынула из пакета пару продолговатых черных корябушек и тут же отправила их в рот. Прямо вместе с крохотными зелеными веточками.

— М-м-м! — напоказ причмокнула Пальма. — С микробами просто умопомрачительно вкусно.

Я скривился, но невольно задержал взгляд на ее лице. На нем тоже имелось несколько фиолетовых пятнышек. А еще губы… губы Мии по краям стали синими от сока. Просто удивительная замарашка! И главное, ни капли не смущается.

— Не пугайтесь вы так: я не умру от холеры! — Пальма чуть наклонила голову на бок и прищурилась. — У вас в столице так не принято, верно?

Я, кажется, перестал дышать. Она сказала — «в столице», мне не послышалось? Но я же не говорил, откуда приеду…

12. Глава 12. Платон

— Откуда вы знаете, что я из Москвы?

— Угадала, да? — Мия расплылась в довольной улыбке. — Считайте, что вас выдали нездоровая бледность и снобистское выражение лица.

Она даже нос задрала кверху от гордости за свою сообразительность, а я как-то сразу расслабился.

— Хм… — протянул я, сверля ее взглядом. — Кажется, родители забыли рассказать вам, что называть человека снобом — дурной тон.

— Извините, —  она даже не попыталась изобразить чувство вины. — Я не хотела вас обидеть. Присядьте пока вот тут, на скамье. Я помою для вас ягоды и приведу себя в порядок, а потом мы начнем занятие.

Она пошла к дому, а я невольно проводил ее взглядом. Сзади девчонка была очень даже ничего: ноги длинные, попка красивая. Хотя, надо признать, спереди Пальма мне тоже понравилась. Если на фото она казалась обычной, то в жизни производила другое впечатление. В ней однозначно было что-то цепляющее, какая-то изюминка. Но в чем именно она заключалась, понять я пока не мог.

Когда Мия скрылась в доме, я присел, куда мне велели, и огляделся. Участок показался мне небольшим, но уютным: повсюду цвели какие-то кусты, у крыльца росли пальмы. Вдоль тропинки, ведущей к крыльцу, пестрели розы. В общем, сад вполне годился для журнальной фотографии, а вот дом был совершенно непримечательным и, кажется, старым. Хотя точно оценить его состояние я не смог: домишко слишком плотно оплели разнообразные лианы.

— Заскучали? — Пальма вернулась во двор минут через десять. Бриджи и майку, в которой она свалилась с дерева, сменил сарафан — простой такой, в цветочек. В нем только семечками на базаре торговать, но… мне он почему-то понравился.

— Держите! — Пальма всунула мне в руки чашку с собранными ягодами. — Ешьте спокойно: я вымыла их в хлорке и подержала под кварцевой лампой.

— Весьма любезно с вашей стороны, — хмыкнул я, скользнул взглядом по ее пальцам. — А руки вы, видимо, мыть не стали?

Она развернула ко мне ладони, на которых по-прежнему, виднелись фиолетовые пятна, и притворно вздохнула:

— Не отмываются.

Я невольно отметил про себя, что у Пальмы короткие ногти. Я сто лет не видел таких. В моем окружении все девушки с длинными, наращенными ногтями, и Вика не исключение. Каждую неделю она ходит в салон, что-то там со своими руками делает, а потом требует у меня на этот счет комплиментов. Я обычно не вижу никаких изменений, но никогда не признаюсь. Мода есть мода. Интересно, почему Пальма-то от нее отстает? У нее что — настолько плохо с деньгами, что даже на маникюр не хватает?