– Я не могу, – задыхаясь, почти беззвучно произношу я.

– Почему?

– Мы едва знакомы.

– Какое это имеет значение? Я захотел тебя с первой секунды, как только увидел. И знаю, что ты тоже меня хочешь. Наша встреча – это судьба, знак свыше. Разве ты не понимаешь?

Не знаю, что там со знаками судьбы, но я хотела его. Это было правдой. В Лоренцо чувствовался животный магнетизм, что-то, что невозможно спрятать под дорогими костюмами или замаскировать рафинированными беседами о «Шато О-Брион» урожая тысяча девятьсот двадцать девятого года. Этот мужчина был наполнен особой энергетикой, силой жизни, которая прорывалась наружу. Такая же сила жила и во мне, хотя до встречи с ним я не подозревала о её существовании. Теперь эти две стихии требовали свободы, чтобы слиться воедино вопреки всем разумным доводам.

Лоренцо подходит вплотную. Проводит пальцем по моей распухшей нижней губе. Всё ещё не в силах отдышаться, я вжимаюсь в стол.

– Ты не представляешь, какая ты…

Итальянец что-то говорит дальше, но я уже его не слушаю. В моей голове мысли бьются в жестокой лихорадке: «Бежать, надо бежать отсюда. Надо забыть всё, что произошло. Нет. Постой. Лучше подумай, когда ещё тебе в жизни выпадет такой шанс? Ты в Италии, в Венеции, рядом с мужчиной, который хочет тебя, а ты его. Жизнь только одна. Что ты теряешь? Пусть это будет маленькой венецианской тайной, кроме того, ты узнаешь, что это такое – секс с венецианским архитектором».

Я сажусь на стол и чуть откидываюсь назад, провожу ладонями по его груди, затем по животу вниз. Он нервно сглатывает и закрывает глаза. Мои же напротив, широко распахиваются. От неожиданно большого приятного сюрприза. Последняя мысль, которая проносится в голове: «Это – джекпот!!»

С той минуты я больше не принадлежала себе. Помню, как что-то падало со стола, как в спину впивались остро заточенные карандаши, разбросанные по столу, хрустели какие-то чертежи… А я со скоростью света неслась по чёрному тоннелю, который то там, то здесь озаряли неоновые вспышки. Наверное, нечто подобное испытывают, когда прыгают с крыши небоскрёба без страховки или когда внезапно обрывается трос у лифта, и он летит вниз по шахте со сто пятидесятого этажа. Удивительное, невероятное чувство свободы с примесью страха, который сжимает спазмом внутренности и растекается приторным холодком в животе. Лоренцо стал моим проводником в мир сакральных откровений и каскада удовольствий. Его страсть была заразительная, всепоглощающая. Он знал о моём теле всё. То, чего раньше не знал никто, даже я сама.

– Открой глаза, – будто откуда-то издалека доносится его голос, – посмотри на меня.

Я лишь сильней зажмуриваюсь.

– Ну же, давай. Хочу видеть твои глаза.

Я подчиняюсь и смотрю на него. В тот же момент в глубине меня что-то начинает расти, расширяться, кровь стучит в висках, дыхания не хватает. Я вцепляюсь в его плечи так сильно, как если бы от этого зависело, останусь я жива или нет. Глубокий спазм. Вскрик. И взорвалось… И накрыло одной волной. И было в этом что-то чертовски замечательное и удивительное: пусть несколько секунд, но прожить единым существом с другим человеком. А потом, медленно возвращаясь к реальности и растождествляясь с ним, слышать глухие удары его сердца.

Мы бредём по сырым извилистым улочкам, среди промерзшего камня и стальной воды. Опускается туман. Он накрывает город словно пуховым одеялом, придавая и без того загадочной Венеции совсем мистическую таинственность. Седой туман обнимает церкви, мосты, колокольни, и им уже не так холодно, как прежде. Лоренцо иногда останавливается и рассказывает какой-нибудь интересный факт про здания, мимо которых мы проходим, про калле или кампо.