Целую. Лоренцо».

На фразе «я люблю тебя» я зависла. Потупила минут пять, уставившись в стенку. Молча закрыла ноутбук, покормила кота и стала собираться на курсы.

– А зачем Вы учите итальянский? – спросила Зина.

Она подошла ко мне после занятия и пригласила поужинать под предлогом, что у неё какие-то там вопросы по переводу контракта. Поскольку возвращаться домой совершенно не хотелось, я подумала: «А почему бы и нет?»

– У меня друзья в Италии, – неопределённо пожала я плечами.

– Ой, правда? Как интересно!! А кто они?

– В смысле?

– Ну, где живут?

– В Венеции.

– А, хорошо. Лично я признаю только Север Италии. Юг – это такая отсталая деревня, прямо прошлый век. И люди там все «террони».

– Кто?

– «Террони». Ну, это презрительно их так называют, типа «деревенщина, землекоп».

– Я, конечно, не была на юге Италии, но мне кажется, что не совсем правильно вот так делить людей. Везде есть плохие и хорошие.

– Ой, ну что Вы такое говорите! Я была просто в ужасе, когда ездила на Юг: горы мусора, окурки кругом валяются, разбитые стёкла, и никто не хочет работать!

– Впервые такое слышу. А где конкретно Вы были?

– В Неаполе, Салерно, ну и мимо Амальфи проезжала.

– А, мимо. Тогда конечно.

– Да Вы не понимаете: ни один уважающий себя человек не будет ездить на Юг, и уж ни в коем случае не свяжется с южанином. Все они пройдохи и лжецы.

– Мда? А как же курорты Капри, Искья, Сорренто?

– Ну это дорогие места, а я про обычный Юг говорю.

– Не знаю. Съезжу – расскажу. Думаю, что всё зависит от человека и того, что он ищет. Везде есть плюсы и минусы. Вопрос в том, что ты хочешь увидеть.

Я начала собираться домой, едва удержавшись от цитирования вслух Бродского: «Человек – то, на что он смотрит».

Своей категоричностью и отрицательной энергией Зинаида Юрьева начала меня раздражать. Ей было за пятьдесят. Большую часть жизни она прожила в тени очень успешного и состоятельного мужа. Несчастной так хотелось признания и любви, что с появлением Интернета женщина с головой погрузилась в виртуальную пучину. Зине нравилось заводить там друзей, представляться русской аристократкой, выдавать желаемое за действительное, придуманную жизнь за реальную. Посты, фоточки, комментарии, сообщения шли от неё нескончаемым потоком. Было ясно, что человеку больше просто нечем заняться.

Он позвонил ночью:

– Лоренцо? Что случилось?

– Привет, Тезоро. Хотел услышать твой голос. Я разбудил тебя?

– Да, я уже спала.

– Извини.

– Ничего. Так что случилось?

– Ты не ответила на моё письмо.

– Я не знаю, что ответить. И если честно, последняя фраза из письма удивила меня.

– Какая фраза, Тезоро?

– Ты написал, что любишь меня.

– А разве ты сама это не понимала? Аморе, я так хочу чувствовать рядом твоё тепло, изгибы твоего тела, шёлк твоей кожи. Видеть тебя каждый день. Жить с тобой.

– Разве ты живёшь один?

– Конечно! Моя дочь живёт со своей матерью, я же тебе уже говорил. И хотя Лаура часто бывает у меня, в основном я живу один.

– А кто тебе готовит? Убирает дом? Просто не могу поверить, что такой мужчина, как ты, делает это сам.

– Приходит домработница, её зовут Мария. Она работает у меня уже больше десяти лет. Приходит только по утрам и занимается покупками, уборкой, стиркой. Готовлю я сам, но редко, потому что обычно ем не дома.

– И что? Ты ни с кем не встречаешься?

– Как я могу с кем-то встречаться, когда у меня есть ты?

– Хмм, ну, меня у тебя пока нет.

– Послушай, я хочу быть только с тобой. Если ты не сможешь приехать этим летом ко мне, то до твоей поездки в Венесуэлу я сам приеду к тебе в Россию. И мы вместе решим, как быть дальше. Я не хочу тебя терять.