Лоренцо гладит мои волосы, убирая выбившуюся прядь.

– Останься, – неожиданно произносит он, – хоть на пару дней.

– Нет, не могу.

– Останься… Милан подождёт, – полушепотом просит итальянец, взяв моё лицо в свои ладони, – останься хотя бы на эту ночь, пожалуйста. Всего одна ночь ничего не изменит.

– Нет. Это изменит всё.

– Тогда позволь приехать к тебе в Милан или в любой другой город, который ты назовёшь.

Я убираю его руки, отрицательно качаю головой и направляюсь к входу вокзала. Мой спутник молча идёт следом. Уже у вагона он спрашивает:

– Когда ты вернёшься в Венецию?

– Никогда.

– Когда мы увидимся в следующий раз?

– Лоренцо, мы больше не увидимся.

Итальянец крепко держит меня за руку. Мы стоим, молча растворяясь во взгляде друг друга.

– Мне пора. Спасибо тебе за всё.

Поцеловав его в щёку, я поднимаюсь в вагон, а он до последнего момента не отпускает мою руку.

Поезд уносится всё дальше в холодную итальянскую ночь прочь от «мечты, сотканной из воды, воздуха и неба». Впереди – возвращение к нормальной жизни, а где-то там, позади, под ледяными звёздами осталась шалунья-Венеция и мужчина с глазами цвета гречишного мёда.

Бывают моменты, когда ты нужна абсолютно всем одновременно:

– Да, мам, привет. Да, только приехала. Да, сегодня вечером заберу Коржика. Всё хорошо, при встрече расскажу. Неее, никаких женихов. Ничего нового. Пока.

– Добрый день, Валерий Константинович. Нет, почту ещё не проверяла. Хорошо, посмотрю. А когда нужно? А, вчера… Понятно. Как всегда. Ладно, постараюсь сделать. Да, в понедельник буду.

– А, привет, красотка! Угу, уже в России. Слушай, сегодня не получится, мне нужно кота забрать от мамы. Давай в выходные?

Смс: «Ciao, Alessandra. Come stai? Tutto bene? Un bacio25».

Ох, ну вот сколько можно? Три дня звонки, сообщения на телефоне и в фейсбуке остаются без ответа, уже можно понять, что с тобой не хотят говорить, разве нет?

Вечером ждал приятный семейный ужин, раздача сувениров, рассказ о впечатлениях от поездки и всякие местные новости. Коржик выбежал встречать меня в прихожую, залез на руки и замурчал, как маленький трактор. Узнал. Господи, как же я люблю этого серого полосатика! Я боялась, что он забудет меня за время отсутствия, ведь ему пришлось впервые так долго оставаться в чужом доме.

– Малыш, с тобой хорошо обращались? Не обижали?

– Твой сын – невоспитанный свинтус!

– Это ещё почему?

– Он топает и разбрасывает свои иголки.

– Мама, он – кот, а не ёж.

– У него расцветка, как у ежа. И он нас нагло игнорировал – появлялся только тогда, когда хотел есть. Жил своей жизнью. Не ласкался, не пытался подружиться.

– Просто он чувствует, что вы его не любите.

– У тебя телефон звонит.

– Это сообщение.

«Ты добралась до дома? У тебя всё хорошо? Я переживаю за тебя. Целую».

Аааа!

– Кто это? – поинтересовалась мама.

– Никто. Один знакомый.

Я решила отправить пустое сообщение, как бы намекая, что жива, но продолжать общение не хочу. Но, видимо, у итальянца была своя логика. Поэтому через секунду я получила: «Ты ничего не написала».

Уффф.

Ночью, продираясь сквозь страницы мануала к прессу холодной штамповки, меня начала грызть совесть: может, я нехорошо поступаю? Ведь если человек пишет из вежливости, то он перестаёт это делать уже после первого неотвеченного сообщения. И вообще меня с детства учили, что воспитанные люди всегда отвечают на письма. Я открыла фейсбук:

«Привет, Лоренцо. У меня всё хорошо, спасибо. До дома добралась нормально. Надеюсь, у тебя тоже всё в порядке. Пока».

Часа через два, едва моя голова коснулась подушки, телефон вспыхнул новым сообщением: «Я очень по тебе скучаю. Целую».