Легкий ветерок из открытых дверей мантапа трогает оставленный ею ранее на полдороги листочек, и он…

Медитативный танец с листиками продолжался бы, наверно, вечность, если бы на двадцатом или тридцатом заходе к девушке не подошла ее подружка.

Она подняла листики и положила в ведерко с мусором.

Жаль, красивое было зрелище.

Каждый раз, присутствуя на пуджах9, я поражаюсь тому, с какой тщательностью, с каким вниманием взрослые люди относятся к, казалось бы, детским забавам.

Пуджа подходит к концу. Минут через двадцать все покинут Ягнашала мантап, а Гуруджи весь ушел в процесс украшения алтаря: распрямляет лепестки лотоса, обвивает размещенные на алтаре предметы гирляндами цветов. Он на 100% погружен в то, что делает. Но кому, как не ему, знать, что все это временно, что все цветы спустя каких-то полчаса будут брошены обратно в корзины?

Красота на миг… Божественное в ней не нуждается. Божественное в своей полноте уже имеет все.

Красота на миг… Для кого она?

И тут же приходит ответ – для нас самих. Миг и вечность соединяются там, где 100% внимания направлены на созидание прекрасного. «Ничего нет за пределами настоящего момента. Даже будущее и прошлое находятся в настоящем моменте» (Шри Шри Рави Шанкар). Независимо от того, будет это прекрасное в материальном мире существовать секунду или столетия, слившись с ним в миге настоящего, человек соединяется с Богом.

Поэтому, наверное, здесь, в ашраме, так много вокруг счастливых, светлых лиц. А в небе по вечерам летают ангелы.

В переполненном Яагнашала мантапе, среди тысяч паломников, приехавших в Ашрам со всех уголков мира, на стульчике для медитации сидит мужчина лет сорока. На покрытом мистрой полу позади стула аккуратно сложены: бутылка с водой, бейджик-пропуск и портмоне с выглядывающими наружу стодолларовыми купюрами.

Мальчики в алтарной части начинают речитативом петь мантры.

Мужчина закрывает глаза, складывает большой и указательный пальцы левой руки в чин-мудре, правую ладонь подносит ко лбу и уносится вместе со звуками мантр за пределы этого мира, оставляя в нем все прошлое, бутылочку с водой, бейджик-пропуск, портмоне с выглядывающими наружу стодолларовыми купюрами…

Ведь это все такие мелочи! Не правда ли?

Ловлю себя на мысли, что, к сожалению, мне самому еще расти и расти до такого безграничного доверия к окружающему миру. А без доверия возможно ли в нем счастье?

На сатсанге11 вечером в Яагнашала мантапе я хотел немного помедитировать под звуки баджан и отделился от интернациональной группы, облюбовав место в относительно свободной части мантапа – с правой стороны от алтарной части, там, где во время проведения хом12 обычно размещаются те, кто заказывают санкальпы13.

Рядом со мной оказался высокий улыбчивый паренек из России – Сергей. Он первый вскакивал со своего места при ускорении ритма баджан, приветственно хлопал ладонью по плечам всех присоединявшихся к танцу индийцев и довольно быстро стал неформальным лидером нашего уголка. Его неуемная энергия, открытость привлекли в наш уголок еще с полсотни таких же энтузиастов.

Я поймал себя на мысли, что среди «своих» в интернациональной группе медитировать было бы удобнее, и вдруг увидел, что Сергей организовывает в нашем уголке нечто вроде «паровозика». Высоко взметнув руки вверх, он зигзагами передвигался среди танцующих, призывая всех присоединяться.

Позади Сергея, положив руки на его плечи, мелкими шажками семенила невысокая черноволосая китаянка, за ней человек пятнадцать индийцев. Внимая призывам «машиниста», количество «вагончиков» стремительно нарастало.