– Передай своему Джефу, пусть не торопится, – резко бросил Том. И подумал, что эта фраза звучит холодно и даже двузначно. Ники может надуться и задержать этого типа ещё на часок. В том, что у неё для этого идей хватит, он ничуть не сомневался. – Я знаю, что с тобой всё будет в порядке.

– Да, папа, – с облегчением ответила Николь.

Том постоял, слушая гудки. Марина, разглядывая его лицо, пыталась угадать, что сказала ему Николь.

Он положил трубку и, поймав её взгляд, нахмурился:

– Она извинилась, что разбудила меня, – в его унылом голосе проскользнули знакомые сварливые нотки, обычные для него во время поиска сочувствия. Марина склонила голову влево: пожалеть его или обойдется?

Том подождал и закончил:

– Жаль ей, как же.

– Она пыталась пошутить, чтобы развеселить тебя, – сказала примирительно Марина, зная, что он не поверит. – Она знает, что ты не спишь.

Он только поморщился. Марина предложила, без надежды быть услышанной:

– Сделай хотя бы вид, что ты ей доверяешь. Переоденься.

– А смысл? Всё равно спать уже слишком поздно, – бросил Том.

Марина не нашла, что ответить. Неприятно, что Том так сердится на Ники, но его она прекрасно понимала. Повернулась и пошла к лестнице. Если Том не хочет комфорта для себя, то пусть. Его дело. Она не собирается сидеть и таращить слипающиеся глаза, раз есть время на душ. Да и о еде надо позаботиться: Ники даже не обедала.

– Этот Джеф ваш – настоящий экстремал. Вокруг него вечно неприятности, – услышала она, удаляясь.

Интересно, откуда Том это знает?

Николь убрала телефон и посмотрела на Джефа с ожиданием. Всё, неприятная повинность выполнена, чего ещё прикажете, сэр? Он вёл машину, не спуская глаз с дороги. Ночная автострада притягивала своей пустотой, манила, подталкивая добавить газ.

Хотелось ощутить скорость.

– Ты заставляешь меня звонить родителям, чтобы они не думали о тебе плохо? – поинтересовалась Николь, стараясь за лёгкой насмешкой скрыть досаду.

Джеф не ответил: бросил на неё короткий взгляд и чуть-чуть улыбнулся, лишь самыми кончиками губ, снова вернув всё внимание жёлтой разделительной полосе, бегущей впереди. Тишина, нарушаемая тонким гудением мотора, легко давила на плечи. Взвинченность плавно сменилась отрешённой усталостью.

Казалось, этот уютный покой вечен. Наслаждение от присутствия Николь, звук её дыхания, свобода ночной дороги, проносящиеся мимо огни: всё вливалось в эту тишину, составляло её, сегментировало на моменты, заставляя каждый кусок врезаться в память.

Он снова покосился на Николь. Она, разглядывая его, как будто забыла о своём вопросе и не ждала ответа, тоже слушая тишину.

Поймала его короткий взгляд с напряжённым прищуром. Так люди жмурят глаза, если резко включить в темной комнате свет, или когда утром открывают шторы.

– Ты хочешь спать, – сообщила она и спрашивая, и утверждая.

– Хочу, – усмехнувшись, согласился он. – Но не засну. Мне нужно тебя довезти. А потом – всё равно, что будет. Сейчас для меня главное – это ты.

Это было приятно, но сомнительно. Она подумала и решила, что угадала в чём дело.

– Не я как Я, а я как Объект, – с заметным сожалением поправила она его. – Ты не хуже фирмы доставки.

– Это плохо? – слегка улыбнулся Джеф.

– Нет, наверное. – Николь задумчиво разглядывала его усталость, пробивавшуюся в лице сквозь движущиеся тени. – Тебе не мешают мои вопросы?

Он чуть качнул головой, ведя машину вдоль аллей парка.

– Кажется, мы приехали, – вздохнула она, сожалея о том, что её сегодняшнее чудесное приключение закончено и придётся с Джефом расстаться.

Он был таким огромным и надёжным, его быстрота и мощь удивляли её. Его присутствие рядом с ней было таким блаженным и одновременно вселяло опасение, что им, таким решительным, не покомандуешь и его, такого здоровенного, ей не удержать. Николь пришло в голову, что он всегда будет делать то, что хочет, что сочтёт нужным и неизвестно, примет ли во внимание какие-то её аргументы. Она почувствовала себя маленькой испуганной девочкой, случайно заглянувшей в мир, полный серьезной работы и её охватило сомнение: захочет ли он возиться с ней.