Я молча кивнул, не заботясь тем, видит он мою реакцию или нет. Я раньше не ходил по стрелкам.

– Этот кабинет не моя собственность, он скорее приписан к должности. Род занятий довольно обширный: принимать людей на работу, – он, поморщился, сделав большой глоток, – собирать и хранить информацию об объектах. Контролировать деятельность агентов. В целом, прекрасная работа. – Я расслышал тоску в его голосе и обернулся, в том числе, чтобы принять выпивку.

– Что ж, звучит действительно как хорошая работа. – Мы подняли стаканы и чокнулись в воздухе.

– Хорошая, но в моем случае она потребовала переезда. – Он посмотрел в окно и молчал не меньше минуты.

Я все гадал, зачем оказался здесь. Усталость накатывала волнами, спиртное разливалось в желудке, обдавая теплом. Хотелось, как можно скорее попасть домой. Чего не хотелось, так это выслушивать ночные излияния неизвестного мужика, к которому я вовсе не набивался в друзья.

Но Николай, наконец, очнулся. И очнулся с видом человека, принявшего принципиальное решение.

– Я работаю здесь десять лет. Не долго. Но, для меня «здесь» – года там. Понимаете?

Я вздрогнул, припомнив его фразу про «мой мир».

– Возможно, понимаю.

Вдруг мы оба вздрогнули, один из ящиков картотеки резко и как будто сам собой выдвинулся вперед.

– А там откуда я родом прошло уже семьдесят лет. Понимаете? – Николай отчего-то хохотнул и заговорил быстрее. – С потолка упал большой кусок штукатурки. – Куда мне возвращаться? В мир, где никого больше нет? В мир, где умерли все близкие?

Лопнула одна из дверей книжного шкафа. Бублик в ужасе взвизгнул и со всех лап кинулся ко мне. Я в таком же ужасе смотрел на довольного хозяина кабинета и причиняемые им разрушения. Не было сомнений, что именно его слова вызывают такую бурную реакцию. Я опрокинул в себя пол стакана рома.

– Ник, мне обязательно знать то, что вы сейчас говорите? Это вроде кому-то не нравится.

– Да? – Он тоже залпом осушил стакан. – Ну, мне тоже «здесь» не нравится, но я как-то смирился. Может и кто-то тоже смирится? – Мужчина быстро плеснул себе еще виски, прежде чем бутылка разлетелась на куски. – Он довольно хохотнул. – Я ведь не совсем местный, как вы заметили.

Я ошалело кивнул.

– Я – объект из другой струны. Почти такой же, но другой. – В него полетели книги. С удивительным проворством для такого крупного человека, Ник увернулся от всех снарядов. – Я говорил вам правду, сотни миллиардов струн – безлюдны и прекрасны. Просто сотни миллионов – обитаемы. Меня выбросило в вашу параллель одним прекрасным солнечным утром ваши десять лет назад. Но за мной никто не пришел. Уверен, в моем мире тоже есть агенты. Иначе было бы глупо, ведь нет главного мира, так чтобы все остальные были его проекциями во времени и пространстве. Каждый мир главенствует только над самим собой и равен по отношению к другим. Если уж говорить на чистоту, они все равны в своей ничтожности перед Вселенной. – За этот милый комплимент он, наконец, получил дыроколом по голове. Потирая ушиб и вооружившись книгой, чтобы отбиваться от мелкой офисной канцелярии, он продолжил. – Но за мной никто не пришел. Зато я увидел стрелки. Они привели меня сюда, и сюда же начали приходить на собеседования такие вот люди как вы. Думаете все, что я рассказал вам, мне поведал кто-то великий и таинственный? – Из-под меня попытался вырваться стул. – Нет. Все пришлось формулировать самому. До всего доходить. И вот когда дошла разница во времени между нашими мирами, я был, – он успешно отбил степлер, впечатав его глубоко в стену, – был удручен и расстроен. Пришлось, конечно, смириться. Да, в итоге пришлось, ваша параллель дает и преимущества, особенно если ты приятный мужчина в дорогом костюме. И вот когда я смирился, появляетесь вы!