– У тебя мужская фамилия, Лель, а имена указаны инициалами. Царь и Новак повезло, а тебя распределили с мужиком, Лель. Бывает. На «Рушазе» расквартировано несколько боевых бригад, плюс интендантская служба, ремонтная, медицинская. В общей сложности тысяч десять народа наберется. Как сардины в консервной банке маринуемся.

Надо же, Крайч даже отпустил дремучую шутку, прежде чем посерьезнел:

– В это горячее во всех смыслах место много птенчиков не присылают, поэтому для проживания курсантам выделен небольшой блок. Сейчас часть кают занята группой ученых, прибывших недавно. И свободных кают для индивидуального проживания нет. Но ты права, Лель, закон есть закон! Поэтому тебя, ни с кем не связанную женщину-курсанта, с прекрасным знанием устава, я поселю в одноместную каюту три-два-семь, на восьмом уровне. До одногруппников и столовой всего один лестничный пролет. Не заблудишься! Понятно?

– Так точно! – проскрипела я, обдирая пересохшую глотку.

В какую же черную дыру он меня засунул, если его распирало от тайного довольства?!

– Так, мужчины и лица противоположного пола, – уел нас Крайч, – с формальностями, наконец, завершили, сейчас следуем за мной до места проживания. На туалет и почистить перья даю вам десять минут, затем двигаем в столовую. После знакомство со станцией. Запомнили?

Каждым словом, действием и ухмылкой этот, мягко говоря, гад оскорблял девушек-курсанток и унижал парней. Ад начался с «прихожей», даже думать страшно о том, что ждет дальше.

– Так точно!

– Тогда забирайте свое барахло и следуйте за мной, – гаркнул Крайч, явно повеселевший, и, не оглядываясь, упругим и довольно быстрым шагом направился из ангара.

Мы рванули к куче рюкзаков, которые сняли и сложили, чтобы пройти представление куратору и первый инструктаж.

Я только по прибытии на «Рушаз» обнаружила, что кто-то испортил левую лямку моего рюкзака. Повезло, что снизу, в месте крепления к поясному ремню. В топорную попытку изобразить «крыса перегрызла» – даже ребенок не поверил бы. Единственным, кто мог бы устроить эту диверсию, был Матиас Дариан. Его койка соседствовала с моей, протяни руку – и как раз достанешь до моего рюкзака.

На починку времени не было ни при высадке, ни сейчас. Пришлось накинуть на плечи обе лямки, сильно натянув и зажав в кулаке изувеченную, чтобы рюкзак не висел на одном плече. За неуставное ношение личного имущества Крайч мог запросто влепить наряд. На что, видимо, и надеялся Дариан. Ведь, как мы выяснили за трое суток полета, из курсантов-пилотов он второй по баллам и, надо думать, хотел стать первым.

Так что за заместителем куратора и товарищами по несчастью мне пришлось буквально нестись, а догнав, торопливо пристроиться в хвост, удерживая кончик лямки, норовивший выскользнуть из потных от нервов ладоней.

Большая, вроде бы, станция, действительно походила на банку с сардинами. Мимо все время кто-то пробегал, проходил, стоял, беседуя или громогласно ругая нерадивых подчиненных. Прямо с порога мы живьем увидели представителей множества рас, в том числе тех, которых до этого видели исключительно благодаря СМИ и видеоматериалам на предмете по расоведению и этике взаимоотношений с иномирцами.

Хвостатые и ушастые файравы поводили носами, двое из них пробежали мимо, отчего мы дружно повернули за ними головы. Ведь как не полюбоваться их плавными, пружинистыми, почти кошачьими движениями. Мало ли что в новостях и фильмах было. А здесь буквально под носом, живые инопланетяне во всей красе. Правда, чертова оборванная лямка не давала в полной мере поглазеть.

В отличие от нас, смуглокожие, черноглазые, при этом беловолосые дицемертины только глазами косили, у них не принято открыто проявлять эмоции и интерес.