На следующий день, не слишком холодным воскресным утром, я взял Кирилла и Василия и отправился с ними в Сергиев Посад. Я давно обещал сыну какую-нибудь поездку. Настя, занятая написанием срочной аналитической записки, с удовольствием отпустила Василия с нами.

Я смотрел на дорогу и совсем не вникал в разговор, который вели дети, сидевшие сзади. «Что надо сделать, чтобы позорное кровопролитие в Чечне прекратилось? – невесело думал я. – Какие доводы найти для того, кто не хочет слышать никаких доводов?»

От правозащитников я знал, что происходит в Чечне. Война множила жестокость. Страдали не только чеченцы, но и русские, остававшиеся в Грозном. Бомбы и снаряды не разбирали, какой национальности люди, оказавшиеся там. Погибших было столько, что не имелось никакой возможности отвезти их на кладбище. Хоронили на газонах поблизости от места, где их настигла смерть. Мне об этом рассказали Олег Орлов и Сеня Рогинский, с которыми я встречался в «Мемориале» неделю назад, а еще Сергей Адамович Ковалев, уполномоченный по правам человека, тоже ездивший в Грозный. Идея мирной конференции по Чечне, которую готовили Владимир Лысенко и Лев Пономарев, казалась мне разумной.

«Надо помочь Володе и Льву в этом деле», – решил я.

Сергиев Посад впустил нас в свои пределы. На улицах было не так уж и много машин, как и пешеходов на тротуарах. Казалось, подмосковный городок не слишком радуется неплохому февральскому дню. Позже открылись тесно стоящие купола храмов, золотые, синие, мощно возвышающаяся над ними колокольня.

Оставив машину на стоянке, мы вчетвером с водителем Толей зашли на территорию Троице-Сергиевой лавры, прилежно осмотрели Свято-Троицкий собор и церковь преподобного Никона Радонежского – южный придел собора, потом церковь в честь Сошествия Святого Духа на апостолов, заглянули в Успенский собор, в храм Преподобных Зосимы и Савватия Соловецких, в церковь Рождества святого Иоанна Предтечи. Видели много молодых ребят в одинаковом черном одеянии. Я объяснил, что это учащиеся расположенной здесь Московской духовной академии, будущие служители культа. Кирилл и Василий смотрели на ребят, которые были постарше их, с нескрываемым любопытством.

– Ну что, отдать тебя в академию, когда немного подрастешь? – с напускной серьезностью спросил я сына.

– Не-ет. – Кирилл озорно улыбался. – Я не хочу быть попом.

– А ты? – обратился я к Василию.

– Я тоже не хочу, – решительно заявил тот.

– Ну и зря, – глубокомысленно заметил мой водитель, худой, высокий мужчина лет сорока с унылым лицом. – Работа не сложная, а зарплата хорошая.

– Это не так, – спокойно возразил я. – Работа сложная, если делать ее нормально. Впрочем, как и любая другая работа, если выполнять ее как положено. А зарплата зависит от прихода. Где-то совсем маленькая.

– Тогда, конечно, не стоит идти в попы, – обдумав мои слова, хмуро заключил Толя.

Мне все время слышались мощные, хотя и приглушенные звуки органа – Токката и фуга ре минор Баха. Этой музыке было уютно под гулкими сводами и между высящимися храмами.

Обедали мы в Сергиевом Посаде в небольшом ресторанчике, еда там оказалась вполне сносной. В Москву вернулись, когда уже стемнело. Сначала завезли Васю. Я не преминул проводить его до дверей квартиры – хотел хоть коротко увидеть Настю. И услышал благодарные слова за то, что дал ей возможность поработать. Мне это было ой как приятно.

Потом настал черед Кирилла.

– Ты доволен поездкой? – спросил я, когда мы поднимались в лифте.

– Да, – не слишком раздумывая, выдохнул сын.

– Хоть что-то в твоей голове осталось?

– Осталось.