Я киваю, едва сдерживая слезы.

– Ты вечно пытаешься уйти от реальности, – лицо мужа искажено яростью. Его взгляд горит злобой и скрытой угрозой, как у хищника, загнавшего добычу в угол. Архип не терпит даже намек на конкуренцию.

– Реальность? Твоя реальность – это клетка, в которую меня загнали! Я больше не буду жить по твоим правилам! – выкрикиваю я, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Мой голос дрожит, но в нем звучит твердая решимость, подавленная годами страха.

Он делает шаг вперед, тень накрывает меня, как грозовая туча.

– Ты думаешь, что можешь уйти?! Ты не понимаешь, с кем связалась. Твой отец поддерживает меня. Ты никогда не освободишься. Ты моя и так будет всегда.

Вдруг он размахивается и бьет меня по щеке. Удар резкий и болезненный. Я пошатываюсь, едва удержавшись на ногах. На глаза наворачиваются слезы, но я стараюсь не показать слабость. Илюша, стоящий в углу комнаты, начинает плакать, испуганный происходящим.

Муж, услышав плач сына, хмурится и бросает взгляд на дверь.

– Я уезжаю по делам. Вернусь поздно. Не вздумай выходить из дома, – приказывает Архип и отходит.

Захлопывает дверь, оставляя за собой гнетущую тишину. Я стою посреди комнаты и понимаю, что меня трясет. В горле ком, а слезы, которые я так долго сдерживала, наконец начинают течь по щекам. Неужели этот кошмар никогда не закончится?

– Мама?

Я вздрагиваю и оборачиваюсь. В дверном проеме стоит Илюша, его глаза широко раскрыты от беспокойства.

– Мама, почему ты плачешь? – спрашивает он с тревогой в голосе.

Я поспешно вытираю слезы ладонями и натягиваю улыбку.

– Все в порядке, солнышко. Просто… просто я устала, – стараюсь придать голосу мягкость. – Давай лучше пойдем на кухню, я сделаю тебе что-нибудь вкусное.

Илюша не двигается с места. Он внимательно смотрит на меня, словно пытается понять, что я скрываю. Его взгляд такой серьезный, что у меня снова начинает сжиматься сердце.

– Ты точно в порядке? – уточняет он.

Я киваю и обнимаю его, чувствуя, как слезы вновь подступают к глазам, но я держу их в себе.

– Конечно, малыш. Все будет хорошо, – шепчу я ему на ухо.

Мы стоим так несколько минут, а потом я беру его за руку и веду на кухню. Надо держаться. Ради него. Ради нас обоих.

Наливаю чай и чувствую, как мое сердце стучит, словно пытается вырваться из груди. В этот момент я понимаю, что пути назад больше нет. Все внутри меня кипит, злость и страх сливаются воедино, превращаясь в силу, которую я больше не могу сдерживать.

Смотрю на Илюшу. Его глаза полны страха. Я не могу позволить своему сыну расти в этом аду. Я должна спасти его. Сейчас или никогда. Быстро подхожу к Илюше, прижимаю его к себе и шепчу:

– Мы уходим, мой хороший. Мы больше не вернемся сюда. Ты мне веришь?

Илья кивает, и я, не теряя времени, тяну его за собой.

Через несколько минут мы уже сидим в машине. Я вцепляюсь в руль так крепко, что мои пальцы белеют, а внутри нарастает паника. Украдкой я смотрю на заднее сиденье, где сидит мой маленький сын Илья и смотрит в окно.

– Мама, почему мы так быстро едем? – тихо спрашивает он, его голос полон страха и недоумения.

Я пытаюсь улыбнуться, но моя улыбка натянутая и неестественная. Слезы, которые я так долго сдерживала, угрожают вырваться наружу, но я не могу позволить себе сейчас показать слабость.

– Потому что, мой хороший, нам нужно успеть до того, как начнется снегопад, – отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, хотя сердце стучит, как барабан, предвещая беду.

В моем сознании беспрерывно звучит голос отца – настойчивый, ледяной, как всегда: "Ты не сможешь уйти от него, Марина. Ты принадлежишь нашей семье и обязана подчиняться." Эти слова не дают мне покоя, но я понимаю – больше так жить нельзя.