– Ведь что такое война? – Как-то спросил он у сгрудившихся возле него бойцов.

Молчат бойцы. Понимают, что бы ни сказали – все одно неверно получится.

– А война, братцы мои, – это, прежде всего, бой.

Он, как обычно, скрутив здоровенную самокрутку и, пыхнув вонючим дымом, продолжил:

– Вот, к примеру, вражеская артиллерия. Начнет она из всех своих орудий по нам лупить. И здания, и оборонительные сооружения может разрушить. Или авиация, со своими бомбами, будет пытаться нас в пыль превратить. И, допустим, у них это получится.

– И что? Войне конец? – Робко задал вопрос один из бойцов.

– А вот и не конец, – старшина вновь окутал дымом своих слушателей, – победа наступает только тогда, когда на позиции противника ступит нога пехотинца. Вот тада, значится, и будет победа. А чтоб фашист не прошел тут своими сапогами, мы свои жизни сохранить должны. И, когда они попрут на нас, дать им прикурить. Да хорошенько. Поэтому-то мы и окапываемся тут, как положено.

– Танки! Танки! – Истошный крик вывел Матвея из забытья.

Матвей высунулся из окопа. Далеко, за полем, увидел, как из проселочной дороги один за другим выезжают темные силуэты немецких танков. На таком расстоянии они казались не больше спичечного коробка. Но они все выезжали и выезжали на простор обширного, заснеженного поля. Танки разъезжались, то вправо, то влево, образую гигантскую подкову. Своей массой, на таком расстоянии, они напоминали сплошную стену. Позиции Матвея были на некотором возвышении. Позади танков Матвей разглядел идущие фигурки немецких пехотинцев.

– Истребители танков! Приготовиться!

Из своего окопа Матвей отлично видел, как по траншеям-переходам побежали бойцы с коктейлями Молотова и связками гранат. Позиция Матвея была на возвышении, но окопы и траншеи были прорыты по всему полю. Далеко выдвигаясь клиньями в сторону противника. В нескольких местах были замаскированы пулеметные расчеты. Пользуясь складками местности, истребители танков, во главе с командовавшим ими лейтенантом, вышли на исходные позиции. Рядом с Матвеем была позиция бойца-бронебойщика. Тот споро готовил свое противотанковое ружье к бою. Противотанковых орудий в батальоне было два. И поэтому вся тяжесть борьбы с танками легла на этих бойцов. Их в батальоне было аж пятеро. Матвей поначалу тоже захотел быть бронебойщиком, но после того, как попробовал подержать это ружье в руках, то сразу расхотел.

– Тяжесть такую таскать. Нет уж, я лучше с винтовкой побегаю, – сказал Матвей сам себе.

А и то, правда. Штука и в самом деле тяжеленная. Противотанковых ружей бывает два типа. Одно весит 16 кг, а другое, шутка сказать, 20 кг. Расчет обслуживают два солдата. Один стреляет, второй патроны подает. А когда подразделение на марше – тогда один само ружье несет, другой – три, а то и четыре коробки боеприпасов. И то, и другое – тяжесть неподъемная, особенно если пешкодралом целый день топать.

Между тем бойцы, зарядив ружье, уже выцеливали свою мишень и дожидались команды.

– Бум! Бум!

Взрывы от танковых снарядов слегка оглушили Матвея. Взорвались они с большим недолетом, но страшно стало еще больше.

– Пристреливаются, гады! Ниче! Сейчас поближе подойдут, мы вас тоже угостим.

– Смотри, – толкнул Матвея в бок бронебойщик, – наши пошли.

Было отчетливо видно, как поползли по пластунские черные точки бойцов. Вот в руках у одного взметнулся огонь, он приподнялся и бросил горящий ком в наползающий на него танк. Немного не долетев, сноп огня все же лизнул одну из гусениц танка. Было странно видеть, как огонь перемещается по гусенице и не тухнет.

– Почему не тухнет? – Спросите вы.