После мучительных проверок, снятия обуви, многочисленных рамок металлоискателей и паспортного контроля девушку наконец-то пустили в самолёт. Лера много летала по работе. В частности – в Рим. Но никогда ещё она не делала этого для собственного удовольствия. Надо признать, это сильно скрашивало более чем пятичасовой перелёт и прибавляло вкуса отвратительной самолётной еде и не менее отвратительному чаю.

Через пять часов в иллюминаторе наконец показался город. Маленькие коричневато-бежевые домики, почти правильными рядами расставленные по долине почему-то напомнили Лере нарезанную кубиками сливочную помадку, что продавалась в магазинчике недалеко от её дома. Из динамиков раздалось стандартное приветствие:

– Signore e signori. Per favore, prendi i vostro posti e allaccia le cinture. Arriviamo all'aeroporto di Fiumicino-Leonardo Da Vinci. Grazie.[1]

Лера нетерпеливо смотрела на приморский городок, над которым кружил самолёт. Благополучно преодолев все стандартные «Buonasera! Qual è lo scopo della sua visita in Italia[2] ?», она наконец ввалилась со своим огромным чемоданом в экспресс «Леонардо Да Винчи», который должен был за полчаса доставить её до центра Рима. Всё казалось нереальным. Люди вокруг громко болтали по-итальянски, непривычно часто улыбались и много жестикулировали.

Именно это непринуждённая весёлая толпа, так непохожая на угрюмых москвичей, и заставила Леру наконец ощутить, что она далеко от дома. Здесь всё немного незнакомо. Все люди – новые. И абсолютно ничто не напоминало о привычной жизни. И это расслабляло. Будто Лера убегала от чего-то и, наконец, смогла вырваться. С каждым новым километром какое-то незримое напряжение отпускало девушку, и на её лице расцвела лёгкая улыбка. Она сама не заметила, как расправила плечи и выпрямилась.

Добраться до Тестаччо, где Лера и забронировала номер, было нетрудно. Правда, Лера успела несколько раз проститься с жизнью, пока сумасшедший, как и все римские водители, таксист с дрифтами и запрещёнными разворотами мчал её по улицам древнего города. Больше всего её беспокоил тот факт, что большую часть пути таксист сидел, развернувшись к ней лицом, непрестанно размахивая правой рукой и тягуче сюсюкая: «Che bella ragazza[3] !» – во всех возможных вариантах. Так что, единственным человеком, кто смотрел на дорогу, была сама Лера. И только её глаза становились совсем уж круглыми от ужаса, водитель нехотя поворачивался прямо по курсу, чтобы дёрнуть руль, взмахнуть рукой в открытое окно и проорать: «Сhi ti ha insegnato a guidare?!»[4] Затем всё повторялось. Лера была, как никогда, рада, что Рим в два раза меньше Москвы. Более длительной поездки нервы девушки могли и не выдержать.

Рим встретил её теплом. Лера хихикала над кутающимися в пуховики местными жителями. Самой ей хватило лёгкого пальто. Прохожие смотрели на неё недоумённо, мол, совсем обалдели эти turisti ходить голышом в такой мороз. В отель она ступала с серьёзной миной, но как только девушка сунула портье чаевые и закрыла дверь, вся напускная серьёзность слетела с неё. Лера с девчачьим визгом разбежалась и прыгнула в кровать, чтобы с задушенным хохотом закопаться в подушки и одеяла. Устав беситься, она подошла к окну, открыла его настежь, перегнувшись через широкий подоконник, и полной грудью втянула свежий воздух свободы.

Номер технически выходил окнами на Тибр, но практически вид заслоняли деревья, густо росшие вдоль набережной. Река, горевшая огненными всполохами в лучах закатного солнца, посылала задорные зайчики сквозь сбросившие листву кроны. Девушка, не раздеваясь, бросилась обратно в прихожую, чтобы впрыгнуть в сапожки на каблуках и выбежать на улицу. Одетый в камень мутный Тибр, неспешно катился на юг в сторону моря, где и приземлился Лерин самолёт. Девушка оперлась о каменный парапет и долго смотрела на реку. В эту ночь она спала спокойно, как в далёком детстве. Всё было хорошо.