– Значит, ты и есть та самая воровка.

Голос-цепи за моей спиной. Я оборачиваюсь. Смотрю через плечо. Ладонь медленно сползает с горящей щеки на пол.

Теперь цепи начинают стягиваться. Только не рывком. Медленно. На шее. Оставляя мне всё меньше свободы, чтобы дышать.

Молодой человек, которого я приняла за садовника, стоит, склонив голову немного набок. Его холодные глаза довольно сощурены.

– А ты права, сестрёнка, – его губы растягиваются в улыбке. – Она на неё очень похожа.

– На кого… я похожа? – полушёпотом спрашиваю я.

– Ты уже и так задала мне много вопросов. Теперь настала моя очередь. Спрашивать с тебя, – Илья отворачивается и идёт к тому коридору, в котором некогда исчезла Влада, оставив меня одну. – Лад, попроси, пожалуйста, Малику отвести Алису в крайнюю комнату на четвёртом этаже. Я буду там через двадцать минут.

Малика, светловолосая женщина за пятьдесят, отвела меня на четвёртый этаж. Её сурово поджатые губы и наморщенный лоб совсем не вдохновляли на попытку к диалогу. И я шла за её низкой фигурой молча. Тем более, после случившегося, мне лучше сначала как следует оценивать обстановку, чтобы опять кого-нибудь с кем-нибудь не перепутать.

Щека до сих пор побаливала. Очень некрасиво получилось. Представляю, в какой ярости была Влада, пока я стояла на коленях перед её женихом и целовала его руку. Но ещё больше меня смутило, каким взглядом смотрел на меня он.

Когда последняя ступень осталась позади, я бросила взгляд на встретивший нас обильно залитым солнечным светом холл. И отметила, что в доме, оказывается, есть лифт. Широкий, как грузовой.

А ещё, в противоположной стороне от того коридора, в который прошла Малика, была металлическая дверь со щитком домофона. Если я правильно представила, сколько места за ней скрывается, то это удивительно – этаж над целым крылом здания, и под замком. Что за сокровища они там хранят? Что прячут?

«Крайняя комната» оказалась тёмным помещением без окон. Но роскошно обставленная. Здесь была широкая круглая кровать, которых я вживую никогда не видела. Атласные подушки тёмно-бордового цвета лежали как у её кованого изголовья, так и на плюшевом шоколадно-малахитовом диване. Рядом стоял низкий журнальный стол, с изящным бронзовым основанием, а под стеклянной поверхностью на белых волнах песка лежали красно-оранжевые лобстеры в россыпях камней, ракушек и морских звёзд. На столешнице блюдо с витиеватыми стенками и волнистыми гранями держало фрукты.

Вздрогнула, когда дверь за мной закрыли.

Я осталась здесь одна. И звук ключа в замочной скважине пронзил осознанием, что меня заперли.

Постояла ещё несколько секунд, пытаясь унять нарастающую в пальцах и плечах дрожь. Паника стала перекрывать горло. Я бросилась к двери, и дёрнула ручку. Толкнула. Нет. Я заперта. И теперь должна ждать, когда он придёт.

Сняла туфли, чтобы лучше чувствовать под ногами твердь пола. Честно говоря, в голову стали закрадываться мысли о том, чтобы сбежать. Попытаться выскочить в дверь, когда он войдёт. Только как я смогу оттолкнуть этого крепкого мужчину? Может, ударить его? Тем же блюдом? Встать сбоку от двери, и напасть неожиданно. Пытаюсь поднять тяжёлую вазу для фруктов, и в запястья сразу же отдаёт боль.

Плохая идея. Да и куда мне бежать? Они знают, где я живу. И, что самое ужасное, знают, где живёт моя мама. Ещё более беззащитная, чем я. Вспоминаю тех мужчин в нашей квартирке. Они были как два огромных медведя, напирающие волосатыми лапами на кукольный домик. Трогали всё липкими пальцами. Крушили. И могли сделать столько плохого, если бы я не согласилась быть сейчас здесь.