– Нет. Пожалуйста, – взмолилась. Слёзы потекли из её глаз. Губы искривились, становясь тонкими и жёсткими. Маленький подбородок задрожал.

Плачет от того, что я хочу её обидеть. Желание спускается как проколотый воздушный шар.

Какого хрена она так на меня действует?

– Не прикидывайся. Ты ведь уже это делала.

Быстро мотает головой, зажмурившись.

– Не ври.

– Не делала, клянусь. У нас с Антоном совсем ничего не было.

– До операции? – я просовываю руку между её бёдрами. Так крепко сжала, что приходится буквально протискиваться. Её глаза сузились от боли. Но я упорно двигаюсь вверх, к её промежности. – Или после?

– Пожалуйста, – только всхлипывает, когда мои пальцы добираются до её трусиков.

– Молчи. Я запрещаю тебе говорить.

Она закусывает губу. И сдавленно стонет. Когда я подушечками трогаю её складки.

Её тело ходит ходуном подо мной. Даже через платье видно, как бьётся пульсом её живот. Нет. Она совсем не хочет.

Но я не могу остановиться. Будто отключается рассудок. И теперь мной управляют только инстинкты. Они требуют, чтобы я проникнул.

Ввожу в неё только кончик одного пальца. Скольких сил мне требуется, чтобы не ворваться. От напряжения уже подрагивает плечо. Мышцы будто заковало в сталь.

Алиса запрокинула голову назад, подставляя свою длинную шею и тонкие ключицы с глубокой впадиной между ними. Я склоняюсь к ней, касаюсь губами этой впадины. И ещё чуть дальше продвигаю палец.

– Не на..не на… не надо, – она будто задыхается. По-прежнему в агонии страха. Такая узкая и тесная, что я с трудом проталкиваюсь, погружая палец лишь до костяшки. Что уж говорить о моём члене. Он в неё просто не поместится. Раздрочит всё внутри неё.

Я резко отстраняюсь. Слезаю с неё.

Слабак. Ведусь на слёзы маленькой лгуньи. Она просто играет со мной. Доводит до предела. Чтобы я потом чувствовал себя виноватым перед ней. Чтобы манипулировать мной.

– Ладно. Я почти поверил, – встаю.

Алиса отвернулась и прижала колени к животу. Её покрасневшие пальцы расцарапали ладони в кровь. А край юбки так соблазнительно обнажает аккуратную ягодицу, что на меня снова накатывает желание.

Наклоняюсь, и сталкиваю ткань ниже, прикрывая её белое бедро. Развязываю шнур на её запястьях.

Она с дрожью выдыхает.

– Я бы мог поступить с тобой гораздо хуже. Но я недооценил тебя. Ты слишком хорошо притворяешься. Скажи, что больше никогда не будешь воровать.

Молчит.

– Алиса.

– Я больше никогда не буду воровать, – монотонно.

– Скажи мне это в глаза.

Она медленно садится. Поднимает на меня заплаканное лицо. Шепчет:

– Я больше никогда не буду воровать.

– Хорошо. А завтра ты навестишь врача. Я хочу поставить тебя перед фактом. Твоей лжи. И уж поверь, после этого тебе никто не позавидует.

– Я никого не обманывала.

– Перестань. Я знаю, чем вы занимались с этим Антоном.

– Мы ничем не занимались! – У неё такой оскорблённый вид, что просто десять «Оскаров» заслуживает. – Ничего не было! Только поцелуи! Никто и никогда не трогал меня там… как сделал сегодня ты, – упрёком. Она опять плачет. Горько, с чувством. – Я всегда считала, что позволю это только кому-то особенному. А ты… всё заберёшь себе, – она вдыхает с таким пронзительным отчаянием, и захлёбывается слезами.

– Чёртова симулянтка, – забираю из ящика нож от греха подальше и иду к двери. – Скоро я стану для тебя настолько особенным, что ты впустишь меня туда, куда ещё никого не впускала.

– Ты что, ему не понравилась? – Влада с недовольным видом рассматривает справку от гинеколога.

– Я… не знаю.

– Не понравилась, – окидывает меня таким взглядом, будто я в этом виновата. – Иначе ты бы уже не была девственницей. С какого хрена он потребовал справку? Что ты ему наговорила, дура?