– Будет дослуживать в другом месте, – мстительно усмехнулась Авдеиха. – А ты будешь десять лет носить ему передачи!

– Тоня! – взмолилась Овчариха. – Ну зачем же так сразу? Может, мой сын и виноват. Но не настолько, чтобы с этих лет портить ему жизнь. Ну, поиграл он. Молодая кровь… Разве мы с тобой не были молодыми? Неужели мы не можем уладить это дело по-хорошему?

– Ладно, – смягчилась Авдеиха. – Так и быть. Дашь мне тысячу рублей, и замнём эту неприятность.

– Дам, дам тебе тысячу рублей! – заторопилась Овчариха. – Но не сразу. У меня сейчас нету.

– Ну что ж, – снизошла Авдеиха. – Я подожду. Но смотри, никому об этом ни слова!

На этом и разошлись. Войдя в дом, Овчариха ничего не сказала сыну. Не хотела портить ему отпуск.

Денег у неё действительно не было. Овчариха взяла в долг у другой соседки, но не сказала, зачем её срочно понадобились деньги. А чтобы поскорее вернуть долг, решила продать корову. Об этом она объявила по соседним деревням.

При всей секретности этой сделки, жители деревни непостижимым образом узнали о ней. По Скрутову поползли нехорошие слухи. Вечерами в клубе Костя ловил на себе многозначительные взгляды, замечал скрытые усмешки и перешёптывания. Повышенный интерес к своей персоне он объяснял тем, что не часто на здешнем сухопутье увидишь бравого морякатихоокеанца.

Однако деревенские товарищи открыли Косте глаза на то, о чём он сам до поры не догадывался. Рассказали ему, в какую нехорошую историю он влип, сам того не желая. А когда к ним во двор пришли покупатели и увели корову, он ясно осознал всю глубину своего падения.

Ходить вечерами в клуб ему уже не хотелось. С Марькой он больше не виделся. Обоим было стыдно друг перед другом, и они старательно избегали встреч.

Мать ничего не говорила ему и только тяжело вздыхала. Костю угнетало чувство вины перед ней. Едва досидев до окончания отпуска, он с чувством облегчения уехал к месту своей службы.

– Вот и отгостил сынок, – вздохнула Овчариха. – Отгостил и корову со двора свёл. Ладно, пусть служит спокойно. А корову я себе ещё наживу.

В зимний субботний вечер в скрутовский клуб пришли парни из соседнего села Запрудного.

Всё было как обычно: привозное кино, а потом танцы под радиолу. Один из гостей подошёл к Марьке.

– Потанцуем?

Они вышли на круг. Гость поинтересовался, как зовут его партнёршу, и назвал своё имя. Потом почему-то спросил:

– А ты это чего пришла в клуб в валенках?

– Что же тут такого? – возразила Марька. – У нас тут все в валенках.

– Ладно, не обижайся, – примирительно сказал гость. – Это я так. Какое мне дело до твоих валенок! – И добавил:

– А вообще ты мне нравишься.

Он танцевал с Марькой и во второй, и в третий раз. И вызвался проводить её до дома после танцев. Она не возражала.

Выждав момент, к нему подошли скрутовские ребята.

– Ну что, земляк, нравится тебе наша Марька?

«Ага, начинается, – смекнул запрудненский гость, заранее сжимая кулаки в карманах. – Сейчас будет дело!»

И его дружки встали у него за спиной.

– Ну, допустим, нравится, – ответил он с вызовом. – А что?

– А то! – сказали ему. – Может, у твоей матери есть лишняя корова?

– Какая ещё корова? При чём тут корова?

– А вот при том! – объяснили ему. – Остерегайся!

С Марькой этот парень больше не танцевал. И провожать её не пошёл.

«Валенки мои ему не понравились, – обидчиво подумала она. – А сам-то, пижон этакий, пришёл в кирзовых сапогах!»

На неделе она купила себе в городе туфли и капроновые чулки. В этих обновках она выглядела не хуже всякой городской модницы.

Вечером под выходной в скрутовский клуб пришли те же ребята. Но Марькин запрудненский знакомый ни разу даже не взглянул на неё. И его товарищи её сторонились.