Несмотря на то, что из принципа я уже отказалась от мысли, что нашу семью можно как-то «починить», образы новых и новых измен, которые подкидывает разбушевавшееся воображение, терзают сердце новой болью. И этот яд на уровне домыслов - настоящая пытка.

Я хочу услышать, с кем он разговаривает!

Ядолжназнать...

...Действительно ли Князев вышвырнул свою секретаршу и перестал ее сексуально пользовать... или это было только для отвода глаз?

Кусая губы, тихонько встаю с койки и на цыпочках подхожу к двери. Она прикрыта, но совсем не плотно - есть тонкая щель. И голос Князева отсюда хорошо слышно.

Спокойно, уверенно и с какими-то странными - будто в раздумье, - интонациями он говорит в трубку:

- ...и забудь о моей жене, Нонна. Твое увольнение было неизбежно, но я уже решаю для тебя жилищный вопрос. О таком варианте ты даже не мечтала. Завтра поедем туда - собирай вещи.

Князев говорит что-то еще, но я уже не вслушиваюсь. Меня как обухом в голову по новой ударило, и от внезапной слабости начинает шатать.

Врал. Он всë-таки мне врал даже насчет «случайной слабости». Господи... за что?!

Я судорожно приваливаюсь спиной к стене и сползаю вниз, пряча слëзы в ладонях.

☘️

От автора: Дорогие читатели, пожалуйста, подписывайтесь на меня (Гайдэ) >>>

18. Глава 18. Князь. Коса на камень

«Прекрасный» заведующий родильным отделением Александр Леонидович появляется очень скоро - уже оперативно умывшийся и в свежем халате.

Выглядит это хамло вполне себе солидно - плотный матерый мужик в годах с циничным прищуром маленьких цепких глазок и размашисто болтающимися длинными ручищами по бокам. По нему сразу заметно, что он не привык почти ни перед кем фильтровать свой базар...

Особенно перед отчаянно страдающими в родах женщинами.

Пока он приближается ко мне подпрыгивающим энергичным шагом, я смотрю на него тяжелым немигающим взглядом.

Стараюсь держать в голове мысль, что его нельзя пока трогать - по крайней мере во время его смены, когда помощь может понадобиться роженицам в любую минуту... но кулаки так и чешутся сделать этому докторишке хор-р-роший массаж морды. Вправить ему мозги как следует...

Может, тогда поймет, что родильный зал - это не то место, где можно свое воспаленное ЧСВ перед слабыми бабами прокачивать.

Герой кверху дырой, блядь!

- Так... - Александр Леонидович нетерпеливо проскакивает мимо меня и щелкает замком, оставив дверь распахнутой настежь. - Вы, я так полагаю, тот самый... м-м... Владан Романыч? Прошу. И дверь за собой прикройте!

Его требование я игнорирую, плечом привалившись к деревянному косяку.

Слежу исподлобья, как он подходит к своему столу, на котором валяется пачка сигарет и почему-то еще младенчески розовая маленькая груша-клизма. Ее назначение становится понятным, когда я замечаю рядом с ней на столе пепельницу в брызгах потушенных водой окурков.

Наглое курение в отделении роддома. Ну-ну...

- Тяжелые роды? - интересуюсь у него нарочито спокойно.

- А? Да нет, - равнодушно пожимает заведующий плечами, открывая форточку в окне. - Обычные срочные роды, без осложнений. Рутина.

- Понимаю. А у Дарьи без документов как прошли роды несколько часов назад, припоминаете..?

- Припоминаю, - бросает он через плечо рассеянно. - У нее посложнее были. Первородящая, да еще и преждевременно... пришлось повозиться. А потом еще и травму головы с постамнестическим синдромом диагностировали... Могу вам дать контакты невролога, если подробности интересны.

Я стискиваю зубы так, что они едва не крошатся.

Вот как. Посложнее, значит. То есть, если для него орать на роженицу в родах без осложнений - это рутина... то как он ведет себя, когда «пришлось повозиться»?