– Я не знаю.

– Не знаете чего? – спросил Бруссард.

– Имя вроде знакомое. – Хелен взглянула на меня и прикоснулась пальцем к слезе, упавшей на пластиковую поверхность стола.

– Вроде знакомое, – сказал Пул. – Вроде знакомое, мисс Маккриди? Вы позволите мне цитировать это ваше высказывание?

– Что? – Хелен провела рукой по своим жидким волосам. – Что? Я сказала: звучит вроде знакомо.

– Имя вроде Сыр Оламон, – сказала Энджи, – никак не звучит. Либо вы его знаете, либо нет.

– Я думаю. – Хелен слегка прикоснулась к носу, потом отняла от него руку и уставилась на пальцы.

Пул взял стул, протащил его ножками по полу, поставил перед Хелен и сел на него.

– Да или нет, мисс Маккриди? Да или нет?

– Да или нет – что?

Бруссард шумно вздохнул, покрутил обручальное кольцо и притопнул ногой.

– Вы знаете мистера Сыра Оламона? – В шепоте Пула слышалось поскрипывание гравия и стекла.

– Яне…

– Хелен! – сказала Энджи до того резко, что даже я вздрогнул.

Хелен посмотрела на нее, и жучок под кожей на горле судорожно забился. Она попробовала выдержать взгляд Энджи, но через десятую долю секунды сдалась.

– Знаю Сыра. Чуть-чуть.

– Чуть-чуть или как следует? – Бруссард достал палочку жевательной резинки, зашелестела обертка из фольги, и от этого шелеста стало казаться, что чьи-то зубы вонзаются мне в спину.

Хелен пожала плечами:

– Я его знала.

Впервые с момента нашего прихода на кухню Беатрис и Лайонел двинулись со своих мест вдоль стены: Беатрис между мною и Бруссардом к плите, Лайонел сел в углу по другую сторону стола от своей сестры. Беатрис сняла чайник с плиты и поставила его под кран.

– Кто такой Сыр Оламон? – Лайонел схватил сестру за руку. – Хелен! Кто такой Сыр Оламон?

Беатрис обернулась ко мне:

– Торгует наркотиками или чем-то таким, я правильно понимаю?

Она говорила так тихо, что из-за шума воды эти слова услышали только мы с Бруссардом.

Я развел руками и пожал плечами.

Беатрис отвернулась к крану.

– Хелен, – повторил Лайонел дрогнувшим голосом.

– Ну, просто парень, Лайонел. – Голос Хелен был усталым, бесцветным.

Лайонел обвел взглядом наши лица.

Мы с Энджи отвернулись.

– Сыр Оламон, – сказал Реми Бруссард и прочистил горло, – среди прочего, мистер Маккриди, торгует наркотиками.

– А еще что? – спросил Лайонел с выражением детского любопытства на лице.

– Что?

– Вы сказали «среди прочего». Что у него «прочее»?

Беатрис поставила чайник на плиту, зажгла газ.

– Почему не отвечаешь на вопрос брата?

– А ты почему у негра не отсосешь, Беа?

Лайонел стукнул кулаком по столу с такой силой, что по дешевому пластику побежала трещинка, как ручеек по каньону.

Хелен запрокинула голову, это движение отбросило волосы от лица.

– Слушай меня. – Лайонел выставил трясущийся палец перед носом сестры. – Не смей оскорблять мою жену и не позволяй себе расистских высказываний у меня на кухне.

– Лайонел…

– У меня на кухне! – И он снова ударил по столу. – Хелен!

Это был вовсе не прежний его голос. Лайонел впервые поднял голос у нас в офисе, и это мне было знакомо. Но сейчас я слышал нечто совсем иное. Гром. От которого крошится бетон и содрогаются дубовые балки.

– Кто, – сказал Лайонел, ухватив свободной рукой угол стола, – кто такой этот Сыр Оламон?

– Торговец наркотиками, мистер Маккриди. – Пул полез в карман и достал пачку сигарет. – Порнограф. Сутенер. – Он достал сигарету, поставил ее вертикально на стол, нагнулся и понюхал табак. – А также уклоняется от уплаты налогов.

Лайонел, который, по-видимому, видел табачный ритуал Пула впервые, на мгновение остолбенел, поморгал, но потом сосредоточился на Хелен:

– Водишься с сутенером?