– Абсолютно. Ты абсолютно прав, Маркус! Но все-таки, самым мерзким мне представляется неряшливость языка этой статьи – подбор «грязных» слов в ней просто отвратителен. Показать иностранцам, каким убогим, каким дешевым может быть русский язык, язык Пушкина и Тургенева, Толстого и Чехова – это ли не подлость! Всё, ничего не хочу больше говорить об этом… м-м-м… этом…

– Ну, Андрей! Ну, успокойся. Да, черт с ним, с этим Горьким! Давай лучше выпьем. Кстати, ты здесь сейчас сказал что-то про нос, и я вспомнил один еврейский анекдот. Сам я его услышал недавно, и значит, тебе я его еще не рассказывал… Да-а, так вот, э-э-э:

Дело происходит в Одессе. Приходит еврей в лавку. «Мне 100 метров пеньковой веревки», – обращается он к хозяину и протягивает 3 копейки. «Ха, уважаемый, – отвечает ему хозяин, – твоих денег, конечно же ж, хватит, чтобы купить… э-э-э, самую тонкую пеньковую веревку., э-э-э, длиной… э-э-э, вот… от кончика твоего носа до кончика твоего пениса». «Ай, я, яй, – восклицает еврей, – какой же ж я глупый человек! Как же ж я не подумал об этом раньше! Ай-я-яй, ай-я-яй! Ну давай, дорогой, договоримся так: 100 метров веревки ты мне даешь сейчас, а за остатком я зайду вечером… когда точно вымеряю расстояние от твоей лавки до Центральной синагоги, где… э-э-э, после обрезания остался ма-а-ленький кусочек моего пениса».

Этот анекдот я слышал и раньше, но рассказан он был так хорошо, так весело, что я абсолютно искренне рассмеялся… Разошлись мы довольно поздно. Придя домой, я, естественно, сразу отправился в постель – утром надо было рано вставать на работу, но сон не шел. Какая-то мысль, какое-то важное слово, которое я услышал в баре от Блоха, мешало мне спать. Я ворочался, ворочался и, наконец, вспомнил: «Песнь о Гайавате» – именно она пришла мне на ум, когда Маркус произнес слово «вигвам», а вместе с ней – одна из картинок в иллюстрированном издании «Песни о Гайавате», которое я однажды просматривал в книжном магазине на Маркет-стрит. Вспомнились и строки Лонгфелло под той картинкой:

…и мне, почему-то, представилось очень важным сейчас же попробовать по памяти нарисовать ту картинку. Пришлось вставать с постели и часов до 3-х ночи изводить с десяток листов бумаги, пока у меня не получилось что-то похожее на оригинал:

А утром мне вспомнилась пушкинская строка «…И случай, бог изобретатель», определяющая случай, как нечто, произошедшее с человеком по выдумке обратившего на него внимание бога. Вспомнилась, когда я, взглянув на свою копию иллюстрации к «Песне о Гайавате», вклеенную ночью в Журнал, обнаружил в ней отгадку сразу двух рисунков с диска. Как тут не поверить в то, что вся цепочка вчерашних событий (от приезда в Филадельфию Маркуса Блоха до моих ночных бдений) была сотворена по доброй божьей воле!

В отличие от дня вчерашнего, сегодня бог не стал баловать меня своими изобретениями: он дал мне спокойный день, какой требуется человеку, пусть в небольшом, но похмелье, но, главное, какой требуется человеку для спокойного осмысления полученных накануне важных сведений. Итак, вот первый рисунок, который я нашел в иллюстрации к «Песне о Гайавате»:

Очевидно, что это есть изображение вигвама, который может быть сообразован с убежищем. Вигвам встречается на диске в двух группах – g49 и g59:

Начало афоризма, скрытого в группе g49 (первые два рисунка) расшифровывается просто: «Убежище выдающегося человека…». Но последние два рисунка пока для меня не совсем понятны, т. е. понятно, что из них должна составиться сентенция, определяющая, что же является убежищем выдающегося человека, но пока ничего не идет в голову… Как и относительно 2-го и 4-го рисунков в группе g59… Да-а… пожалуй, с пивом надо завязывать, также как с виски… Ах, какая замечательная и оригинальная мысль! Как-нибудь, на досуге ее нужно будет обдумать более обстоятельно – на свежую голову, под хорошую закуску и т. д. и т. п. Сейчас же, пока голова еще что-то варит, стоит задуматься о более реальной вещи – о втором рисунке, который я увидел утром на моем «шедевре живописи»: