– А то! – она улыбнулась и вышла из палатки.

Бригадир предупредила всех доярок, чтобы не будили Марию, пока она сама не проснется.

Нюрка, как любящая мать смотрела за Марией и очень ждала ее пробуждения.

И вот, наконец, она проснулась, увидела подругу, улыбнулась ей и ослабленным голосом спросила: – Как долго я спала?

– Совсем не долго, тебе еще надо бы поспать, сил у тебя не осталось, ты спи!

– Правда, Нюра, у меня такая слабость, даже лежа на подушке, голова кружится, кажется, если встану, не удержусь на ногах.

– Это у тебя от голода, до чего себя довела своим страхом!

Со словом страхом к Марии мгновенно вернулось подсознание, а вместе с ним боль, страх и крик ребенка.

– Ребенок! Моя девочка! – она вскочила с топчана и выбежала из палатки, но тут же ее качнуло в сторону, она не удержалась, рухнула на землю.

Нюрка приподняла ее голову, обняла ослабевшее тело, – куда ты, Мария?

– За дочкой! Помоги мне, Нюра, найти ее, – обессиленным голосом произнесла она. – Нечистые силы вырвали малышку из моих рук и тут же исчезли!

Нюрка поняла, что подруга в не себя.

Мария неудержимо рыдала, ее серо-зеленые глаза казалось, превратились в темные озера. Сидя на земле и поджав под себя босые ноги, она обратила свой взор к затянутому серыми облаками небу, подняла к нему руки и, как горем убитая мать, пронзительным голосом взмолилась: – О, Боги, помогите мне вернуть то, что принадлежит моему сердцу!.. – помолчав с минуту, шепотом продолжила: – Прошу, верните мне мою девочку! – Больше, она не произнесла ни слова, затихла и медленно уткнулась лицом в свои обнаженные колени.

Этот крик всколыхнул даже саму природу, через мгновение загрохотали раскаты грома, засверкали огненные молнии, и грянул проливной дождь.

Нюра подняла Марию с земли, занесла в палатку и уложила на топчане.

Её лицо приобрело бледно-синюшный цвет, пушистые ресницы прикрыли потускневшие глаза.

– Ну, что ты пугаешь меня, Мария? Посмотри на меня! – тормошила она ее, но она не подавала признаков жизни. – Господи, Мария, очнись!.. Ну, что мне с тобой делать?

– Она выбежала из палатки и что было мочи, крикнула: – Мария умирает!..

Через секунды, перепуганные доярки, заполнили палатку, столпились вокруг её тела и, затаив дыхание, тряслись от страха.

– Девчата, выйдите все на улицу, ей нужен воздух, – мрачным тоном сказала бригадир.

Все девушки кроме Нюрки молча вышли из палатки, но уходить никто не собирался, стояли под дождем.

Бригадир поводила перед носом Марии тампоном смоченным в нашатырном спирте от чего она дернула головой, и ресницы её затрепетали.

На лице бригадира промелькнула легкая улыбка. Она погладила её голову и пощупала на руке пульс, не сразу ощутила слабый толчок, – все будет хорошо, моя девочка!

Накапав в ложку несколько капель кордиамина, приподняла ее голову, – выпей это, Мария.

Она слабо приоткрыла рот, бригадир влила ей лекарство, она сглотнула и поморщилась, ещё несколько минут она лежала с закрытыми глазами.

Бригадир не убирала свою руку с пульса, пока не услышала первый слабый стук, затем ещё и ещё. Она слабо улыбнулась, – слаба Богу, кризис миновал, жить будет! Сейчас, Нюр, принеси ей стакан молока, это будет для нее и успокоительное и снотворное, и чтобы, ни одна душа, к ней не заходила, пока она сама не встанет!

– Хорошо, я все сделаю! – воспрянув духом, сказала Нюра.

Как и сказала бригадир, молоко оказалось целительным средством, Мария проспала до позднего вечера, а, проснувшись, попросила еще.

Нюрка заранее принесла трехлитровую банку с молоком и с радостью налила в стакан.

Мария пила его с аппетитом и жадностью, не отрываясь, опустошила его. – Я и не думала, что молоко может, быть таким вкусным! – она посмотрела в глаза Нюрки, – почему ты ничего мне не рассказываешь за дочку, как она?