Вместе с очередью мы уже давно попали в унылый длинный коридор, по левую сторону которого шли деревянные двери с облупившимися номерками, а по правую огромные окна с желтоватыми пыльными шторами и коричневыми горшками с растительностью на подоконниках. Тоскуя и маясь, я вышла из очереди и решила немного походить туда-сюда, чтобы размяться. Слоняясь по коридору, я рассматривала одинаковые двери и хотела домой, к Лаврентию. Одна из дверей с номером 32 была чуть приоткрыта, из-за нее раздавался громкий мужской голос, и я невольно притормозила послушать, чего это мужчина раскричался. Похоже, говорил он по телефону. Вернее кричал, перемежая цензурные слова с ненормативными:

– …а мне плевать! Пускай эта шлюшка проходит пробы на общих основаниях! Если бы снимал Лидовский, то пусть бы делал, что хотел, кого хотел того и брал! А снимаем мы! Кого захотим того и возьмем! И никто нам не указ! Да пошли они…

Ну и далее по тексту. Заинтересовавшись, я развесила, было, уши, но тут услышала призывный Тайкин голос – подошла наша очередь. Измученные долгим ожиданием, мы ввалились в кабинет втроем. За двумя сдвинутыми столами восседали четверо – трое мужчин и одна женщина с рыхлым лицом нездорового цвета. В момент, когда мы заходили, мужчина с клочковатой бородой, сидевший в центре, поспешно убирал со стола недопитую бутылку коньяка и прятал ее куда-то под стол. Помимо столов с группой товарищей в помещении находилась пара стеллажей, забитых какими-то бумагами и здоровенная видеокамера на могучем треножнике.

– Представьтесь, пожалуйста, – вяло произнесла женщина, без особого интереса окинув взглядом нашу троицу. Мы представились, и она нехотя черкнула что-то в пухлой тетради, лежащей перед нею.

Меж тем дядька с клочковатой бородой пристально рассматривал стоявшую в центре Тайку, даже очки надел, чтобы лучше было видно. С хмурой миной подруга переминалась с ноги на ногу и не знала, куда девать руки.

– Борисыч, кажись мы нашли шестую проститутку! – выдал неожиданную фразу бородато-клочковатый. – Точно подойдет!

Таисия перестала топтаться и замерла с приоткрытым ртом.

– В общем, да, – коротко стриженный рыжий дядька с круглым красным лицом прищурил и без того крошечные глазки, пристально рассматривая впавшую в ступор госпожу Ливанову. – Девушка, вы раньше где-нибудь снимались?

Тая молча покачала головой.

– Камеры не боитесь?

– Не-не-не знаю… – заикаясь, ответила она.

– Ну-ка, подойдите к камере и встаньте перед объективом.

Тая послушно пошагала к камере, отчего-то не посчитав нужным сгибать ноги в коленках и встала напротив страшного треножника.

– Почитайте что-нибудь в камеру, что хотите.

Помолчав, подумав, Тайка продекламировала хрипловатым от ужаса голосом:

– Идет бычок, качается! Вздыхает на ходу! Ой, лесенка кончается! Сейчас я навернусь!

– Упаду, – машинально поправила я.

– Упаду! – послушно повторила Тая, и вытерла тыльной стороной ладони вспотевший от усердия лоб.

– Хорошо, – закивал рыжий-рыжий, красномордый. – А теперь подвигайтесь.

– Ка-а-ак? – растерялась подруга.

– Просто, – развел он руками, – просто свободно подвигайтесь.

Озадаченно похлопав ресницами, Таисия начала вдруг исполнять странные телодвижения – нечто среднее между гопаком и лезгинкой. Минуты три понаслаждавшись этим экзотическим зрелищем, рыжий одобрительно закивал и сказал, что достаточно, и раскрасневшаяся Тая вернулась на исходную позицию.

– Скорее всего, вы нам подойдете, – сказал третий дядюс – толстомордый такой, потный, бегемотовидный. – Оставьте свой телефон, мы завтра с вами свяжемся и скажем свое решение.