Эндрихкайт не возражал.

– Да все один черт, – едва различимо пробормотал он.

Вскоре выяснилось, что проехать по дороге почти невозможно. Она была узкой, с глубокими колеями, по которым легковушка беспомощно переваливалась из стороны в сторону. А теперь дорога еще и спускалась крутым серпантином в поросшую кустарником расщелину. Нет, это был не вариант! Бройер собрался поворачивать вспять.

– А ну погодите, – остановил его Эндрихкайт. Его охотничий глаз что-то углядел. – Там стоит кто-то впереди! Может, он нам что скажет!

Капитан выбрался из автомобиля. Бройер безучастно смотрел, как тот, спрятав руки в карманы тулупа, приблизился к человеку в белом камуфляже, стоявшему прямо посреди дороги метрах в тридцати от них. Внезапно он вздрогнул. Человек как-то странно дернулся, и Эндрихкайт рухнул навзничь. В тот же миг в кустах сбоку от дороги засверкали вспышки, верх авто пробила пуля. В мгновение ока Лакош схватил гранату, выскочил из автомобиля, выдернул чеку и швырнул гранату в кусты. Грохот, блеск разрыва. Из кустов повалил густой дым. Во мраке расщелины исчезли две фигуры в белом. Бройер, только сейчас оправившийся от шока, послал им вдогонку несколько пуль из пистолета-пулемета. Чуть поодаль на дороге, постанывая и хрипя, в клубок сцепился с неприятелем Эндрихкайт. Ему удалось схватить противника за ноги и повалить, и теперь он отчаянно удерживал его правую руку с зажатым в ней револьвером. Враг, выпустивший уже две пули, казалось, был готов идти до конца. Лакош кинулся к ним широкими скачками, ища на ходу оружие. Тут он нащупал под плащом штык. “Ага, – смекнул он, – значит, не зря задал мне трепку фельдфебель!” Он выхватил клинок и всадил его в спину человеку, только что выстрелившему в третий раз. Стальное лезвие, скользя вдоль кости, вошло глубоко в плоть. К горлу Лакоша подступил какой-то склизкий, как медуза, ком. Хватка русского ослабла, его грузное тело судорожно затряслось, потом он упал навзничь и больше не шелохнулся. Тяжело дыша, Эндрихкайт поднялся. Отделали его на славу: чудная белая овчинка свисала лохмотьями, лицо было расцарапано, усы торчали веником. На левом рукаве виднелись свежие пятна крови.

– Батюшки, батюшки! – промолвил он, отдуваясь. – Еще бы немного – и конец мне! Вот же ж сволочь проклятущая!

Вытащив пестрый носовой платок, он утер с лица грязь.

– Лакош! Бог ты мой, Карл! – вдруг спохватился он и хлопнул коротышку по плечу своей огромной лапищей, да так, что тот чуть с ног не свалился. – Если б не вы, хоронили бы меня сегодня… Я такого не забуду, мальчик мой!.. Если что понадобится, сейчас иль после войны, ты ни к кому не ходи, а иди сразу к старине Эндрихкайту, смекнул?

– Так точно, господин капитан! – выдавил Лакош, по-прежнему превозмогая тошноту, и осторожно протянул руку для рукопожатия.

В это время возвратился осматривавший окрестности Бройер.

– Там лыжня, – сообщил он. – По всей видимости, русская разведка на лыжах. Максимум четыре-пять человек. Если б было больше, они бы не прятались. Небось, решили, что могут прикончить нас тут втихаря вместе с нашим драндулетом, пока никого нет.

Они осмотрели лежавшее в луже крови тело. Под маскхалатом обнаружилась горчичного цвета советская гимнастерка. Бумаг при нем не было.

– Что ж, Лакош, – произнес обер-лейтенант на обратном пути, после того как они проинспектировали и другую дорогу. Засад на ней не оказалось, движение шло вовсю. – Без вас мы бы все сейчас жарились в пекле. Вам известно, что для штабных Железный крест необходимо продавливать в Верховном командовании, и известно, как не любит этого наш начштаба… Но на этот раз я добьюсь для вас награды, это я вам обещаю!