– Ты, ты… – не желая верить озарившей его догадке, вздрогнувшим голосом произнес паренек. – Настя, как ты могла? Ты предала память наших родителей! Я убью его! Убью его! – юношеские глаза запылали яростным огнем.

– Не смей! – тоненько выкрикнула она. – Не смей к нему, Глебушка, подходить. Я его люблю, понимаешь ты оное или нет? Он добрый, он хороший, он любит меня. Сие есть моя судьба. Сие есть мой земной крест. И иного для себя я не желаю.

– А как же быть мне? – растерянно произнес парнишка, плечики его потерянно опустились, спина согнулась. – Как мне жить в краю чужом?

В душе он понимал, что булгары – тоже люди. Давно уже по Руси шла добрая молва про волжских булгар. Обман и ложь считались среди них проступками вельми недостойными. Свято чтились ими все древние обычаи, строго соблюдались своеобразные законы чести.

В обыденной жизни они были безукоризненно честны и правдивы, особо почитали старших. Но ежели приходилось солгать и обмануть, выполняя полученное задание, шли на уловку, особо не задумываясь: честь воина требовала, прежде всего, успешного выполнения приказа. А за совершенный ими обман перед Аллахом всецело отвечал начальник, отдавший приказ. Военная хитрость, иначе говоря.

– Глебушка, – трепетные девичьи пальцы коснулись мальчишеской щеки, – пойдем со мной. Там тоже такие же люди живут. Авось и нам с тобой у них место найдется. И мы обретем себе новую родину.

Ушли в сторону болезненно-потерянные мальчишеские глаза.

– Настя, может, у него в Булгарии есть жена? Кем ты ему будешь? Ты про то подумала? – укоризненно спросил Глеб.

– Еще не успела, – глаза у девушки потухли. – Как я могла его про то спросить, если я больше двух слов из их тарабарщины не разумею?

– Зато я неплохо понимаю…

Утвердившись в своем решении, Глеб горделиво выпрямил спину, решительно отодвинул сестру в сторону.

– Я поговорю с ним. Да не бойся ты! – усмехнулся он, заметив, как испуганно вздрогнули пушистые реснички.

– Глебушка! – голос ее задрожал. – Я люблю его…

– Не трону я его. У меня все оружие давно отобрали. А в драке он меня сам согнет, – уважительно произнес брат, признавая недюжинную силу булгарина. – Рука у него, как у медведя…

– Да-а-а… – протянула она, вспомнив, каким ударом наградили ее саму при самой первой их встрече.

Наверное, чего-то подобного Ахмед уже ожидал, давно кидая свои настороженные взгляды в сторону слишком долго промеж себя горячо рассуждающих брата и сестры.

– Я слушаю тебя, малай, – легкая усмешка застыла на его губах. – Вижу, ты хотел поговорить со мной о весьма важном?

– Я убью тебя, если ты не женишься на сестре! – горячился Глеб.

– О, – усмехнулся Ахмед и повел в сторону парня изумленными бровями, – я слышу речь мужчины, а не сопливого мальчишки. Ты, я вижу, ничуть не боишься, что я прикажу придушить тебя, как щенка, и выбросить, как смердящую падаль, в придорожных кустах?

В мальчишеских глазах вспыхнул упрямый и непокорный огонь:

– Мне все равно. Без сестры мне не жить.

Конец ознакомительного фрагмента.