– Как тебе сказать, ханум, – мулла неопределенно пожал плечами. – Достоверных источников не сохранилось. О тех временах мы можем судить токмо по летописям. Но их, ханум, пишут люди. Чьи слова легли на бумагу, чьи мысли они донесли, как нам про то знать…

– А ты, – женщина подалась вперед, – видел их своими глазами? Читать их тебе доводилось?

– Видел, ханум, и читал. И даже кое-что для себя интересное списал с них. Однако писали их, как я говорил, люди, и, думается мне, кое-где шли они против правды. Но про то тебе, ханум, станет ясно чуть позже. Если у тебя хватит терпения дослушать все до самого конца.

Чуть моргнули пушистые реснички, и легкая улыбка тепло тронула женские губки. Они, убеждая, быстро зашевелились:

– Хватит, хватит…

Ученый улем огладил степенную бородку, вздохнул:

– Приступим, ханум. В самом большом городе русичей, в их Киеве, говорят, жил летописец Нестор. Должен я сказать, что он вельми скупо упомянул об их древности, либо сам он не ведал ее. Он лишь вскользь упомянул, что славянский народ пошел от библейского рода Иафетова. Но толком ничего и не сказал он о многих доселе прошедших веках.

– Видать-то… – веселые искорки, затухая, проскользнули в женских очах. – Видно, сказать ему было особо нечего. Оттого и скуп оказался на описания того, о чем сам ничего не ведал…

– С первых страниц он перечислил, какие знал, славянские племена, где они обитали перед призванием, как Нестор пишет, на Русь варягов.

Напрягая память, женщина прищурилась:

– Я, помнится, слышала о варягах, но ничего толком не поняла.

– Варяги, ханум, скандинавское племя, вождей которых, по словам Нестора, и призвали для того, чтобы они правили Русью.

– Зачем же они позвали чужаков? – удивилась сестра эмира, никак не понимая, как можно самим добровольно передать, отдать свою власть.

Женская бровь шевельнулась. Что касаемо ее самой, ее взяли, просто кинули в жертву. И все ради сохранения своей власти…

– Имей терпение, ханум, – улем понимающе кивнул, постигнув всю степень ее недоумения, – выслушай до конца. Иначе до истины мы….

– Извини, почтеннейший…

– Из старых князей Нестор упомянул одного Кия, братьев его Щека и Хорива, да сестру их Лыбедь. Будто жили оные князья, и от имени их старшего брата пошел и сам Киев. Но есть у меня, да и у других в том большие сомнения. Само же повествование свое Нестор ведет от первых князей Рюриковичей. Мнится мне, что именно с их слов, именно по их указке он и писал. В Великом Новгороде я нашел иное повествование…

– Ты и там бывал? – женщина чуть сузила левый глаз.

Суюм устала удивляться. Одно чудное открытие шло за другим.

– Довелось. Летописание там началось намного раньше. И первым у них летописцем слыл епископ Иоаким. Муж, должен тебе поведать, по тем временам вельми просвещенный, живший в одни года со святым князем Владимиром, крестителем Руси, на ее землях особо почитаемым. Выходит, ханум, что лет за сто до Нестора. Собрал купно и записал все, что им было ведомо о славянах и о прошлом Новгородской земли…

Ежели верить ему, оставившему потомкам свои труды, были будто, жили в те далекие незапамятные времена два могучих князя: Славен и Скиф, братья родные, которые со временем повоевали все земли, что лежали по Дунаю реке и по берегу Понта, как называлось тогда Русское (Черное) море. После того Скиф со своим племенем осел в Таврии и на землях промеж Днепром и нашим Итилем, которые русские прозвали Волгой. А сам же Славен, оставив на Дунае за себя князем сына своего Бастарна, пошел на полночь, на север, и, дойдя до берегов Варяжского (Балтийского) моря и Ильмень-озера, основал великий град Славянск.