Вот и угли разгорелись, и на девушек, на их открытые лица и руки, волнами полилось ласковое тепло. Чуть подрагивающий свет, розовый и таинственный, наполнил закопченную кузню, придал всему сказочный облик. Чтобы избыть пожара, сложили сруб без присутствия мха. Но он щелявил пазами лишь в одном месте – с дневной, солнечной стороны, где от времени сильно повело ссохшееся бревно.

Все стены от земляного пола до самой крыши, поскольку потолка не имелось, густо обмазаны были жирной глиной. Стропила и крышевой подтоварник-опалубка – тоже. А сверху уложили свежий дерн.

На высоких деревянных топчанах, намертво приделанных к стенам, лежали откованные топоры, серпы, лопаты, большие амбарные личины, замки, носовые кольца для быков, наконечники для стрел и копий.

По стенам же висели насаженные косы. В углу грудились железные шины для колес. А рядом, головками вверх, уже готовые к продаже – на новых древках – стояли ухваты и сковородники.

По всему чувствовалось, что кузнец Гали был мастером на все руки и брался за любую работу, от самой простой и до самой сложной.

Многие кузнецы справлялись с любой поковкой, иные производили определенный товар. Ладили они лемеха и плуги, либо ковали предметы помудрее: ключи и замки, другие необходимые в повседневной жизни вещи. Третьи изготовляли оружие.

Для своей работы они имели тяжелые молоты и кувалды, молотки, зубила, пробойники, напильники, большие и малые клещи. И весь их рабочий инструмент был выставлен на своем месте в свободном углу.

Угли разгорелись в полную силу, и Гали бросил в них руду. По весу в куске имелось фунта полтора, а поскольку он свободно умещался на ладони, значило, что малай отыскал и принес руду большой чистоты.

«Вот бы дал Аллах нам удачу!» – взволнованно подумал кузнец, подправил щипцами, подкинул угля и наддал еще воздуха.

Несмотря на весь свой немалый опыт, Гали изрядно волновался, чувствуя направленный на него пристальный и внимательный взгляд.

Приседал он на широкую и почерневшую от времени и жары колоду и вскакивал, будто молодой еще подмастерье, поправлял кусок руды, подгребал к нему угли, всякий раз брался за меха, подкачивал воздух.

Даже и неискушенные в кузнечном деле девушки скоро уразумели, что, должно быть, наступил решительный момент: руда и угли слились в один бело-розовый цвет. Подготовительный процесс уже закончился, и ныне пришла самая пора пускать в дело умелые руки кузнеца.

Гали степенно надел толстый, грубого тканья передник, приготовил небольшую – для одной руки – кувалдочку и, прочитав молитву, воздав хвалу Всевышнему, достал щипцами раскаленный добела кусок руды.

«Ах!» – успела испуганно вымолвить Айша, когда ей показалось, что мастер их, поворачиваясь, промахнулся и светящийся комок пролетел мимо наковальни. Но кусок лег точно на нужное место, и руки кузнеца заработали привычно и споро, опережая все его слова и мысли.

В девичьи ноздри остро пахнуло непривычным запахом окалины. Она отскакивала под ударами кувалды, лихо скручивалась в стружку, темнела, и вместе с нею заодно отделялся от руды весь ненужный шлак.

Немного обстукав для начала, Гали снова забросил остывшую руду в горн. На этот раз она нагрелась в пылающих розовых углях довольно скоро, и кузнец, не мешкая, споро обработал ее вторично, то превращая в тонкую лепешку, то сминая в бесформенный комок, то вытягивая в удлиненную и утонченную болванку…

Таким способом мастер неоднократно нагревал и оббивал руду. И с каждым разом все ненужные примеси отходили от металла. А сам он на глазах уплотнялся, тяжелел, при гулких ударах больше не рассыпался и приобретал необходимую и столь заветную ковкость.