Ника все думала, что это отличное место для такого равнодушного, наглого и самовлюбленного гада, как ее кхассер: серые камни, угрюмые пещеры, обрывы, на краю которых кружилась голова. Но когда они миновали очередной перевал и выбрались на широкую ровную площадку, у нее захватило дух от красоты, которая раскинулась внизу.

Между двух низких хребтов притаилась широкая долина. Большую ее часть заливало расплавленное золото осеннего леса, ближе к центру виднелись ровные наделы темной земли, готовой к зимнему отдыху, а вдали раскинулся приземистый замок с тяжелыми башнями. По склону дальней гряды, пробивая себе путь среди могучих утесов, сбегала узкая горная река. Она рассекала восточный край долины и обрывалась водопадом на ее границе.

Пока возница правил разбитое в пути колесо, Доминика подошла к краю обрыва.

Так тихо, что биение собственного сердца оглушало. Хотелось опуститься на камни, сесть и смотреть, смотреть, смотреть, впитывая в себя красоту этого места. Здесь даже воздух был другим. Кристально прозрачным, прохладным и сладким. Каждый вдох — как изысканный глоток вина, от которого шла кругом голова.

— Советую накинуть плащ, — сказал мужчина, заметив, как она дышит на пальцы, пытаясь их согреть, — Вейсмор — одно из немногих мест в Андракисе, где зимой по-настоящему холодно и порой идут такие снегопады, что дома заносит вместе с крышами. Это конечно не Сеп-Хатти, но тоже впечатляет.

Что такое Сеп-Хатти Доминика не знала, поэтому просто пожала плечами. В Шатарии не было проблем с временами года. Лето — это лето. Можно купаться, ходить в тоненьких батистовых платьях и плести венки из одуванчиков, а зима — время теплых рукавиц и разговоров возле камина.

— Пора продолжать путь, — он еще раз ударил по колесу и поднялся, — через пару часов доберемся до поместья.

Ника послушно забралась внутрь и укуталась в походный плащ. Возница прав, дыхание зимы чувствовалось в каждом дуновении ветра. Пока еще легкое, едва уловимое, но коварное, постепенно пробирающее до самых костей.

Всю оставшуюся дорогу она провела, не отлипая от окошечка. С упоением рассматривала золотые березовые рощи, старую водяную мельницу, поскрипывавшую большим позеленевшим от воды и времени колесом, пустые поля, очищенные от урожая и луга, покрытые пожухлой травой, на которой все еще пасся скот.

Ника поймала себя на мысли, что могла бы полюбить это место…если бы не человек, которому оно принадлежало.

Потом они добрались до большой деревни, полукругом раскинувшейся у подножья холма. Экипаж прокатил мимо крепких домов с высокими фундаментами и резными наличниками, миновал центральную площадь, заставленную торговыми рядами, и начал подниматься к распахнутым воротам темного замка.

Возница поприветствовал стражников и беспрепятственно проехал на внутренний двор. Через минуту они остановились.

— Вот и приехали.

Сердце предательски сжалось, когда две веселые служанки, тащившие через двор доверху нагруженную бельевую корзину, громко рассмеялись. Доминике показалось, что этот смех адресован ей. Она снова натянула капюшон по самые глаза и выбралась наружу, стараясь держаться за широкой спиной возницы. Этот молчаливый, суровый мужчина, казалось, и вовсе не замечал ее уродства. За время, проведенное в пути вместе с ним, Ника даже стала забывать о мороке, наложенном Мойрой.

Но он никуда не делся и по-прежнему был с ней.

Тем временем, по широким ступеням сбежал молодой мужчина, одетый во все черное, и уверенным шагом направился к ним.

— Приветствую. Что у тебя? — бодро поинтересовался он, и Доминика едва сдержала сдавленный вздох, потому что глаза у него были разного цвета. Совсем, как у Влады, которая «помогала» им на отборе.