Свет редких уличных фонарей плавно растворялся в робких лучах солнца. Деревня отходила от сна, чтобы вновь погрузиться в рутину хозяйства.

Макса пробудила острая головная боль. Открыв глаза он с удивлением обнаружил себя лежащим в неестественной позе на земле. Он приподнялся на одном локте и осмотрелся. Некоторые деревья в саду были надломлены ветром, вокруг клумб собрались лужи, но небо было ясным. Разгорался новый день. Макс пошатываясь встал и пощупал голову. Запёкшаяся кровь колтунами склеила волосы. Прикосновение к ране вызвало новый приступ боли. Голова гудела. Опираясь рукой о стену, он вошел в дом и скинув грязную одежду сразу направился на кухню.

Одна из полок была полностью отведена под лекарственные вытяжки и настойки. Привычные современному человеку медикаменты Макс не признавал, отдавая предпочтение растительным препаратам, которые сам и делал.

Он взял сосуд с вязкой жидкостью кофейного цвета и посмотрев на надпись задумался. «Молоко маковой соломки». Всё же решив оставить это средство на крайний случай он достал другую склянку с настоем коры белой ивы и отпил прямо из узкого горлышка. Чуть поморщившись от вкуса, он пошёл принять прохладный душ, а после, превозмогая начавшую отступать боль покормил кур и выпустил из загона козу.

Всё это время тошнота подступала к горлу, а ноги подкашивались, но это был минимум необходимых дел.

Вернувшись в дом, он снова выпил настой и рухнув на кровать провалился в тяжёлый сон, лишённый сновидений.

Проснулся Макс незадолго до рассвета. Окружающий мир был окрашен лишь в тёмные оттенки синего, будто на него опрокинули банку с краской. Острая боль отступила, но не давала забыть о себе полностью. За окном моросил унылый и почти невесомый грибной дождик. Макс умылся и выпил кофе, не включая свет. Дом и вещи в нём казались немного другими. Впервые после бури он обратил на это внимание. Будто кто-то восстанавливал обстановку по памяти, увидев её лишь раз. Он прошёлся по дому в поиске неточностей. Их было много, но больше всего его смутила дата на календаре – был сентябрь. Его не должно было быть. Должен был быть июнь. Два месяца исчезли будто их никогда и не было. Макса опять затошнило, но он сдержался. Подойдя к письменному столу, он выдвинул ящик и достал рукопись. Как и ожидалось она оказалась больше, чем сохранила его память.

Картина мира надломилась, линейность превратилась в пазл, некоторые элементы которой отсутствовали.

Очевидно, что это провал в памяти из-за удара. Но почему он тогда оказался на улице? Смотреть на бурю можно было и не спускаясь с веранды, а в себя он пришёл, лёжа практически на ступеньках. Он откуда-то возвращался, но… откуда? Что могло выгнать его из дома в такую погоду?

Острая боль пронзила разум. Макс простонал и отложив бумаги выпил ещё настой.

На улице начали щебетать птицы. Как только спазм прошёл он одел дождевик и сапоги и прихватив корзину вышел из дома. Его одолевало желание пройтись по утреннему лесу, а заодно собрать грибов если повезёт.

Пройдя по маслянистой грязи через сад Макс вошёл в лес. Света было настолько мало, что могло показаться, что сейчас ночь. Среди громадных деревьев было относительно сухо. Под ногами зашелестел ковёр опавших листьев. Он остановился и с шумом втянул прозрачный воздух, пахнущий влажной землёй и смиренно угасающей природой, зажмурившись от удовольствия.

Он бездумно блуждал по чаще уже несколько часов, но корзина так и осталась пустой. Самочувствие улучшилось, вопросы провала в памяти уже не так тревожили. Да, лето исчезло, но он не мог пропустить каких-либо событий – за исключением одного декабрьского дня их тут просто не существует. Тогда что переживать?